с ними родственными узами, и бахвалятся сими узами с
Каином и содомитами, Кореем и Исавом и высшее знание
им приписывают. И потому считают, что создатель
мира сего, когда хотел их искоренить, никакого вреда
не смог им причинить. Они же сами скрылись от него
и обратились самыми высокими демонами. Отсюда
и наивысшую силу имеют. Потому их, как необоримых,
осенила Мудрость. Вот и поминают, что Иуда все это
досконально провидел. Чванятся, что он их родич, и
признают за ним особое знание. Притом столь упорствуют,
что под его именем распространяют писание, именуют его
Евангелием от Иуды.
(Епифаний, Еретики)
Дорогой друг, слишком о многом любопытствуешь: трудно поверить, что руководит тобой, как утверждаешь, обычная любознательность, свойственная исследователям и любителям истории человеческой мысли. Жажда всезнания парадокс нашего разума (назначение коего, по моему мнению, - цели практические), а в истории такое всезнание - неосуществимая мечта, хотя и мужи наиобразованнейшие не находят сил отказаться от подобной пытливости.
Ведь и философ, взыскующий конечной истины мироздания, забывает: любое слово в его умозаключениях есть понятие, а любое понятие абстрактно.
Абстракция уже ех definitione {По определению (лат.).} не является реальностью, следовательно, наше знание о реальности - собрание понятий, не являющихся реальностью.
Выбирая из двух позиций: либо реальность истинна, либо истинно наше знание о ней, я склоняюсь к первому. История, конечно, не понесет ущерба, ежели мы признаем, что она, история, есть лишь субъективное представление, в любом случае исключающее достоверность.
Хуже, когда истории приписываем значение сущего - тогда рискуем впасть в противоречие, о коем шла речь выше.
Заметить сие считаю необходимым, поскольку требуешь описать давно минувшее, а оно, мне представляется, может иметь весьма серьезные последствия для судеб мира, не намеренного вопреки злоречивым пророкам завершить свое существование на нашем поколении.
На склоне лет все, ранее обязывавшее меня молчать, уже не существует, потому собираюсь исполнить твою просьбу и оставить свидетельство событий, в коих сам принимал участие либо о коих наслышан из достоверных источников.
Однако свидетельство - это еще не история, хотя оно в равной степени сомнительно, ибо omnis homo mendax {Любой человек лжив (лат.).}, о чем знает каждый судья. Нет двух одинаковых показаний по одному делу, даже случись оно за день до того на рынке. Чего же стоят свидетельства о фактах давних, через несколько десятков лет неожиданно оказавшихся весьма важными для нынешнего поколения или для наших потомков?