– Логично. – Дакота подтягивает ногу на стул. – О тебе у меня тоже бывают мыслишки.
Ну вот, приехали…
– Правда? – спрашиваю с настороженной улыбкой.
Она трясет головой. Я так привык к ее прыгучим кудряшкам, что странно видеть ее с распрямленными волосами.
– Да не в этом смысле, – говорит Дакота, подтолкнув меня локтем.
Поузи поглядывает на нас из‑за прилавка. Жаль, что она уезжает, я буду скучать по ней. Помню, она известила меня – мол, надо понянчиться с племянницей. Ее бабушка совсем сдала, и ей все труднее ухаживать за непоседой, больной аутизмом. Поузи – редчайшей души человек, как ни крути.
– А ты все еще с Эйденом? – спрашиваю я, не дожидаясь, пока Дакота начнет распространяться о своих «мыслишках» на мой счет.
Откинувшись на спинку стула, она отвечает с улыбкой:
– Ну типа.
– М‑м‑м. – Я считаю, что если добрых слов в чей‑то адрес у тебя не нашлось, то лучше промолчать.
– Нора сказала, что ты ей совсем не звонишь.
Почему Дакота сидит тут со мной и разговаривает о Норе? Как‑то странно все это.
Можно, конечно, представить – на минуточку , – что мы и вправду доросли с ней до таких отношений. То есть я не хотел бы расстаться врагами, как часто бывает. Я же не просто так ее полюбил, на то имелась причина. И как бы теперь ни обстояли у нас дела, когда‑то она была мне близка. Мне вообще непонятны такие типчики, которые поливают грязью своих бывших. Вчера она слыла чикой номер один и офигенной телкой, а сегодня не достойна и не красива.
– Почему ты ей не звонишь?
В кафешку заходит клиент, я встаю.
– Вот и все, посидели, мне надо работать.
Подхожу к стойке, приподнимаю загородку, и вслед доносится голос Дакоты:
– Ты ей позвони.
Я сбит с толку, сконфужен и озадачен.
Так не бывает, чтобы стервозная бывшая помогала спасти отношения с нынешней, особенно, если она ее ненавидит.
Нора
Обед почти готов. На кухне сработал таймер, и я выкатываю Амира в коридор. Здесь опять отирается Дженнифер, хотя я просила ее побыть наверху. Потихоньку привыкаю обходиться без помощи. В этих стенах вдруг стало чересчур просторно, раньше мне так не казалось. С трудом представляю себе, каково это – быть человеком, которому для полного счастья нужен такой громадный дом. Держась за угол коляски, везу Амира по изысканному пандусу из темного дерева, установленному специально для этой цели.
Невыносимо смотреть в исполненное отчаяния лицо его матери. Мне жаль и ее, и Амина, и Педру. Мне как‑то до всех было дело, а на себя времени не находилось. Я так и не успела оплакать утрату. Есть еще кое‑что, в чем не хочется себе признаваться. Если бы не авария, мы с ним разбежались бы. Развелись и жили бы счастливо, каждый сам по себе, оставаясь друзьями до скончания веков. Он женился бы, завел детей, и я была бы за него очень рада.