– Лэндон. – Мое имя невесомо, как прах.
– Нора.
Сбросив красные трусики, она направляет меня к себе, чтоб я вошел.
– У тебя есть?..
Что есть? О чем она?
– Ты о чем?
– Презерватив.
Блин .
– М‑м‑м… – Кажется, где‑то завалялся. Был или нет? Где место презервативу?..
Внутри Норы, где же еще.
– Я принимаю таблетки, – говорит она, но вид у нее какой‑то неуверенный.
Вскочив с постели, я бросаюсь к комоду и в ворохе трусов и носков нашариваю пластиковую упаковку, потом снова прыгаю к Норе. Твердой рукой она помогает мне и направляет в себя. Я целую ее губы, щеки, подбородок и даже прикрытые веки. Она со вздохом обхватывает меня руками за спину, притягивая к себе, призывая, чтобы я вошел. О, это чувство!.. Никогда ничего подобного не испытывал. Ее тело, мягкое и податливое подо мной, с изгибами и округлостями, такое ухоженное и загорелое… Я не снимал с нее блузку, груди просто вывалились наружу. Она замечает, что я любуюсь ее прелестями, и, оттянув ткань, высвобождает груди из тесной блузки. Склонившись, подцепляю ртом нежный темный сосок. Мягко покусываю, и с губ Норы срывается тонюсенький всхлип.
Она обхватывает меня за спину и подтягивает к себе.
– Тебе хорошо, Лэндон?
Я медленно вхожу в нее, смакуя немыслимое ощущение, когда меня обхватывает ее лоно. Кивнув, подношу губы к ее губам. Я медленно двигаюсь, туда и обратно. Туда и обратно. Я не просто ее нежно люблю: я ею обладаю.
Она целует меня, и ее сердце заходится стуком в груди. Мы сливаемся воедино. Ее ноги вдруг замирают и напрягаются, она жарко шепчет мне на ухо: не прекращай. Я не прекращаю, и, наконец, я словно расщепляюсь надвое и падаю на нее, исходя вздохами, и мы вместе пытаемся отдышаться.
Я скатываюсь с ее теплого тела и ложусь рядом на постель.
– Это что‑то… – говорю я, переводя дух.
– Нереальное, – заканчивает фразу Нора.
Развалившись поперек моего туловища, Нора отдыхает. Она поигрывает волосами на моей груди, наматывая их на палец, а я молча за ней наблюдаю. Тихонько гудит кондиционер, а в воображении вновь и вновь прокручиваются события последних минут. С лица Норы еще не сошел возбужденный румянец, лицо пышет свежестью. Она нестерпимо прекрасна. Нора успела снять блузку и теперь лежит совсем голая, из всех украшений на ней лишь глаза да пухлые губки, да тату с одуванчиком посреди спины.
– Знаешь, до тебя ни один любовник не был со мной так нежен, – делится Нора, не поднимая глаз. Она смотрит на мою грудь, не переставая поглаживать.
Меня так и подмывает ответить: «Знаешь, еще никто никогда не называл меня любовником», –