Я подумал, что нужно будет подобрать рассыпавшиеся драгоценности: диадему-бандо, бриллиантовый аграф, бант-склаваж, малый букет, эгрет-фонтан.
А главное – как быть с мадемуазель Деклик? Можно, конечно, подняться в парковую контору и привести служителей, они поднимут тело наверх. Но не оставлять же Эмилию здесь одну, чтобы по ней ползали муравьи и на лицо садились мухи.
С другой стороны, хоть она и нетяжелая (мне ведь уже приходилось носить её на руках), смогу ли я в одиночку поднять её по такому крутому склону?
Пожалуй, всё же стоило попробовать.
* * *
– …глубочайшую благодарность Божественному провидению, сохранившему для России этот священный символ царской власти.
Голос его величества дрогнул, и государь сделал паузу, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. Императрица сотворила знак крёстного знамения, и царь немедленно последовал её примеру, ещё и поклонившись висевшему в углу образу.
Более никто из присутствующих креститься не стал. Я тоже.
Высочайшая аудиенция была мне дарована в большой гостиной Эрмитажа. Несмотря на торжественный смысл происходящего, присутствовали только посвящённые в обстоятельства свершившейся драмы – члены августейшей фамилии, полковник Карнович и лейтенант Эндлунг.
У всех на рукавах были траурные повязки – сегодня было объявлено, что его высочество Михаил Георгиевич скончался в загородном дворце от внезапного приступа кори. Поскольку было известно, что все младшие Георгиевичи поражены этой опасной болезнью, известие выглядело правдоподобным, хотя некие тёмные, фантастические слухи, кажется, уже поползли. Однако правда была слишком невероятной, чтобы в неё поверили.
Ксения Георгиевна и Павел Георгиевич стояли заплаканные, но Георгий Александрович держал себя в руках. Кирилл Александрович выглядел невозмутимым – надо полагать, с его точки зрения, сквернейшая история завершилась ещё не самым катастрофическим образом. Симеон Александрович то и дело прикладывал к покрасневшим глазам надушённый платок, однако, подозреваю, вздыхал он не столько по маленькому племяннику, скольку по одному англичанину с соломенно-жёлтыми волосами.
Совладав с голосом, его величество продолжил:
– Однако несправедливо было бы поблагодарить Всевышнего, не воздав должное тому, кого Господь избрал Своим благим орудием – верного нашего гоф-фурьера Афанасия Зюкина. Вечная вам признательность, драгоценный Афанасий Степанович, за верность долгу и преданность царскому дому.
– Да, милый Афанасий, мы вами очень благодовольны, – улыбнулась мне её императорское величество, по обыкновению путая трудные русские слова.