Когда щепка догорела, новую не стал зажигать. Зачем? Дорога-то одна.
Сколько шёл в темноте, сказать затруднительно, однако не так чтоб очень долго.
Растопыренными руками вёл по стенам, опасался пропустить, если будет поворот или развилка.
Лучше б потолок щупал – налетел лобешником на камень, аж в ушах зазвенело, и колёса перед глазами покатились, жёлтые. Нагнул голову, сделал три шажочка, и стенки из-под обеих рук ушли.
Засветил лучину.
Оказывается, он из низкого прохода в некий погреб попал. Может, это и есть камора, про которую Синюхин своему мёртвому сыну говорил?
Потолок тут был плавно-изгибчатый, узкого кирпича, не сказать, чтоб очень высокий, но рукой не дотянешься. Кирпич кое-где осыпался, на полу валялись осколки. Помещение собой не большое, но и не маленькое. От стены до стены, может, шагов двадцать.
Никаких сундуков Сенька не углядел.
У стены, что справа, и у той, что слева, лежало по большой куче хвороста. Подошёл – нет, не хворост, пруты железные, почерневшие.
Напротив хода, из которого вылез Скорик, раньше, похоже, дверь была, но только её всю доверху битым кирпичом, камнями и землёй засыпало – не пройдёшь.
Где ж большущее сокровище, за которое Синюхин и всё его семейство страшную смерть приняли?
Может, в подполе, а Синюхин досказать не успел?
Сенька встал на карачки, принялся по полу ползать, стучать. Лучина догорела – другую зажёг.
Пол, тоже кирпичный, отзывался глухо. Посреди каморы нашлась большая мошна толстой задубевшей кожи, вся ветхая, негодная. Внутри, однако, что-то звякнуло.
То-то!
Вывернул, потряс. На пол со звоном посыпались какие-то лепестки-чешуйки, с мизинный ноготь каждая. Немного, с пару горстей.
Может, золотые?
Непохоже – чешуйки были тёмные и блестели.
Сенька слыхал, что золото на зуб пробуют. Погрыз один лепесток. На вкус он был пыльный, укусить – не укусишь. Черт его знает. Может, и вправду золото?
Насыпал чешуйки в карман, пополз дальше. Ещё три лучины сжёг, весь пол коленками обтёр, но боле ничего не нашёл.
Сел на задницу, голову подпёр, пригорюнился.
Ай да сокровище. Выходит, бредил Синюхин?
А может, тайник в стене?
Вскочил на ноги, прут железный из кучи подобрал и давай стены простукивать.
Через короткое время от раскатистого звона уши заныли – вот и вся прибыль. Ничего путного не выстучал.
Достал из кармана лепесток, поднёс к самому огню. Разглядел чеканку: человек на коне, какие-то буквицы, непонятные. Вроде монетка, только кривая какая-то, будто обкусанная.
От расстройства снова в мошну полез, за подкладкой щупать. Нашёл ещё два лепестка и монету – круглую, настоящую, больше рублевика. На ней был выбит бородатый мужик и тоже буквы. Деньга была серебряная, это Сенька сразу понял. Наверно, их тут таких раньше полная сумка лежала, да Синюхин все забрал, перепрятал куда-нибудь. Ищи-свищи теперь.