— Давай, почешу. У меня красный диплом чесальщика, не знала? — а сам стал целовать, спускаясь ниже. — Ты моя коричная девушка.
Ая застыла. Напряглась. Когда-то давно, он уже так её называл. Не своей, но коричной.
Черт!
Костя, видать, тоже это вспомнил, потому что замер и как бы потяжелел. Пусть на мгновение, но она почувствовала вес его тела, поняв, что руки перестали его держать. Так тяжелели обессиленные вдруг люди, потеряв опору или мощь, и Ая напряглась ещё больше, боясь, что сейчас он встанет и зажжёт свет.
Ещё рано. И её поза не давала преимуществ.
— Ты болен? — она начала гладить его волосы, пытаясь и надеясь его отвлечь.
— Нет, — неожиданно твердо ответил Костя, ловя её руки. — Не надо, я не люблю, когда дотрагиваются до головы.
— Почему? — удивилась искренне. Раньше такого не было.
— Не люблю и всё! — в голосе проступила злость.
— Ладно. Тогда продолжи целовать, я заскучала.
— Заскучала она… Сейчас расскучаем.
*****
Сон, в котором недавно она ещё находилась, стоял перед глазами: туман, прошлая жизнь и чёткое лицо отчима. И, что самое главное, его руки. Его постоянно дотрагивающиеся до неё и трясущиеся от нетерпения руки, черт бы их побрал вместе с ним!
Став старше, она поняла, что руки тряслись не столько от нетерпения, сколько от вожделения, от какой-то болезненной слабости к ней, ведь, несмотря на довольно молодую и красивую супругу, падчерица привлекала к себе сильней.
Отчим никогда не заходил дальше, чем того требовали приличия, но в комнате у Аи бывал каждый вечер и при любой возможности старался дотронуться. До того, последнего раза, Ая терпела.
Матери рассказать было нечего — до сих пор девственница и наедине с мужем не была дольше, чем необходимо. Подругам… Подруг, в принципе, не было, т. к. зависть забрала у неё всех подруг раньше, чем это сделали время и расстояние. А чему завидовать-то было? Тому, что учёба давалась легко, да петь умела?
У отчима на её голос были большие планы, и когда Ая взбрыкнула, отказав, он не выдержал. И сделал свою самую большую ошибку.
На сегодняшний день он и носа не покажет, боясь потерять всё, что имеет, а терять было что.
А вот по матери Ая скучала и каждый год отправляла открытку. Из красивых далёких и всегда разных мест, куда с этой миссией летала Людка.
*****
Она выкинула на землю обувь и только сделала первое движение в сторону трубы, как была остановлена на лету, вернувшись обратно, в спальню. Спиной "вошла" в окно, толком из него даже не выйдя.
— Оу! — вскрикнула больше от боли, чем от испуга, стукнувшись попой о подоконник. Краем глаза заметила мускулистую руку, держащую шторы, понимая, что вторая рука держит за шкирку её. Щенка — и то держат нежнее!