— Нет! — наотрез отказался Шарль. — Нет, Лео! Я не стану снова рисовать твоих пассий. От несчастной любви у меня изжога. Не говоря уж о том, что твой талант просто разрывает мне голову. Еще, знаешь ли, работать и работать сегодня. Солнце высоко.
— Брось, Шарль, — усмехнулся я, — никакой несчастной любви. Нужен портрет одного человека. Я его едва помню, если честно. Никаких сильных эмоций.
— Простой портрет?
— Очень простой. Чтобы это походило на работу полицейского художника. Ты такое сделаешь с завязанными глазами.
— Не дают покоя мои глаза?
— Извини, Шарль.
— Ты всегда был не сдержан на язык, Лео, — укорил меня рисовальщик. — Говоришь быстрее, чем думаешь.
— Не замечал за собой такого.
— Обрати внимание, — попросил Шарль и закрепил на мольберте новый лист. — Начнем, пожалуй.
Я постарался восстановить в голове образ стоявшего за стойкой бара индуса, уловил легкое давление в висках, когда талант художника проник в голову, и постарался расслабиться, отпустив на волю свой собственный дар сиятельного. Но Шарль вдруг шикнул на меня:
— Соберись! Что с тобой такое?
— Я пытаюсь!
Я действительно пытался, но индус выходил каким-то совсем уж обезличенным.
— Что ты принимаешь, Лео? — спросил старик. — Я с такой сильной дрянью еще не сталкивался!
— Ничего не принимаю! В тот день меня чем-то опоили, хочу найти поганца!
— Тогда сосредоточься!
— Тебе не угодишь! — огрызнулся я и постарался вспомнить свои ощущения, когда после душного зала сделал глоток изумительно вкусного и холодного лимонада.
Дремавшее до того воображение в один миг проснулось, словно я ненароком нажал скрытый в памяти спусковой крючок. Щелк! — и с кристальной ясностью перед глазами возникло лицо индуса.
Шарль досадливо зашипел и принялся быстро-быстро скрипеть грифелем карандаша по листу бумаги. Вскоре он раздраженно бросил карандаш в стаканчик и объявил:
— Забирай!
Когда я открыл глаза, слепой художник вытирал платком текшую из носа струйку крови.
— Сведешь когда-нибудь старика в могилу… — проворчал он.
— Я все компенсирую.
— Когда ограбишь банк?
— Деньги у меня есть, — усмехнулся я. — Надо только их получить.
— Брось, — махнул рукой Шарль Малакар, взял из ведра с колотым льдом бутылку с питьевой водой и сделал несколько жадных глотков. На худой шее заходил крупный кадык. — Принимай работу!
Я посмотрел на портрет и одобрительно зацокал языком. Скупые линии, резкие и формальные, складывались в легко узнаваемый образ. Никаких лишних деталей, как обычно и рисуют полицейские художники со слов очевидцев, но, раз увидев беглого индуса, уже точно не ошибешься и не спутаешь его с другим соплеменником. Вот что значит настоящий талант!