В начале июля Бану сообщили, что в дневном переходе расположилось огромное воинство. Все, что было в окрестных землях, Бану велела собрать в занимаемой крепости и неусыпно держать оборону. Тысячеглавая гидра медленно наползала на стены, и становилось ясно, что у каждой из тысячи голов по десять языков, если не больше. Никаким образом Бану не сможет отбить десятитысячную орду с тем измученным воинством, что у нее осталось. Будь она трижды избранницей Шиады и Матерью лагерей, она всего лишь человек.
Только остальным этих мыслей лучше не знать, выдохнула танша и поднялась на парапет.
Подступавшее войско двигалось нарочито медленно, и вскоре Бансабира, напряженно вглядывавшаяся в массы, облегченно вздохнула, велела открыть ворота – на штандартах развевалось лазурное знамя Маатхасов. Бану спустилась вниз, зашла в выбранный покой, проверила, как выглядит, и, удовлетворившись увиденным в бронзовом зеркале, оседлала лошадь. Дюжина телохранителей, возглавляемых Раду, держалась рядом, также верховые.
Всадники замерли недалеко от распахнутых ворот. Бану нервничала. Если подумать, именно ради этой встречи отец заслал ее за Маатхасом к рыжим, и – чего уж греха таить – судя по всему, ожидал тан Сабир вполне очевидного исхода. Правда, пока Бансабира не получит каких-то известий на этот счет, лучше не торопить события. А раз так – еще можно помнить об Астароше.
Через какое-то время воинство за стенами остановилось, а группа всадников галопом въехала в крепость. Маатхас натянул поводья и замер. Логика, как и внутреннее чутье, подсказывала ему, что здесь, в землях дома Ююл, он встретит именно ее, Бансабиру Изящную. Сидя в осаде, он, осмыслив, искренне порадовался, что Сабир в свое время не позволил дочери отправиться в земли рыжих с ним вместе. Не потому что оказался в опасном положении – просто, не зная Бану ближе, Сагромаху было легче доверять себе.
Молочный брат тана, коренастый и пышноусый Хабур, прочистил горло, выводя Маатхаса из раздумий. Сагромах вздрогнул и улыбнулся, придя в себя.
– Да пребудут с вами боги, тану Яввуз. – Он сильно похудел, приметила Бансабира. Черные волосы и остриженная борода на солнце выгорели, но смешливые черные глаза сияли все так же смело. – Рад видеть вас в добром здравии!
– И я вам рада, тан Маатхас, – доброжелательно ответила тану. – Да благословит вас Мать Сумерек.
– Вы очень нам помогли, оттянув на себя больше десяти тысяч оранжевых. Мы признательны.
– Так принято, тан, что союзники выручают друг друга. Напротив стоит форт, который восстановили мои люди, ваши могут занять его. А вас и ваших приближенных будем рады принять в здешней цитадели.