Прошло 10 лет.
Отсидев срок, Слай решил не возвращаться в родное село, а податься в Томск к далёкой родне.
Яна уехала в город и училась там в педе. Не повезло ей со счастьем. Теперь она хотела переехать в Санкт-Петербург, где тётка собиралась устроить её прислугой в небедный дом.
Мало что осознавая, я шёл домой, шёл чуть ли не вприпрыжку от буквально распиравшей меня радости… От содеянного, от содеянного, дочка, вместо того ужаса… Мир был в пастельных тонах – кой-где только ярко-зелёное, травка, а дальше всюду: блестяще-, почти бело-зелёное, голубенькое, розовость, белизна, цветение, грязь… Но всё это – только блёклое цветовое-световое месиво… Но где-то рядом чувствовалось нечто непонятное мрачное…
Я подошёл к калитке, но домой не зашёл, а пошёл в сад. Здесь все эти краски-цветы тыкались мне прямо в глаза… Дурманящий запах и странная тишина. Цепляясь за ветви, запрокинув голову в небо, всасывая влажный воздух… Я вдруг выскочил на полянку в центре сада, вздымая руки… Подпрыгнул – казалось, метра на два – небеса пронзила гигантская молния, гром шарахнул так оглушительно, так близко, что удар отзывался гулом в огромной железной бочке!.. Вслед за редкими каплями влил такой поток мутной воды, что я… с трудом мог подпрыгивать внутри его… Я прыгал, танцевал, кувыркался, захватывая горстями землю, кидал её в белые цветы – а дождь тотчас всё смывал… Вымокнув до нитки, извалявшись в грязи, даже наглотавшись… я вспомнил ещё одну радость – технократическую – «Вот бы сейчас послушать Piccadilly Circus», – подумал я (тогда я уже здорово пробавлялся эйсидом)…
Дома, к моему удивлению, никого не было. Я скинул одежду, надел другую, завалился на раскладушке в терраске, закрылся толстым одеялом. Плеер с подключённым к нему полтораваттным динамичком вещал мне 2 Unlimited 91-го года. Я прослушал кассету с обеих сторон раз так шесть, потом колоссальным усилием воли поднялся и заменил кассету. Раз 12 я таким образом прослушал какую-то слюнявую приблатнённую дворово-тюремную… кассету! Причём не испытывая гадливости и даже всегда подпевая в одной песенке, что-то вроде «Потому что вот Алёшке засадили в (что-то) нож!!!» Позже я ненадолго заснул.
– Он ведь фаталист?
– Скорее – нет. Он говорит: человек – сила. Человек может строить жизнь, изменять её по своему усмотрению. Но не просто так, а при одном условии. Ему нужна вера – поддержка сил зла или добра. Если же человек не верен ни злу, ни добру, то он нейтральный элемент Вселенной, деятельность всей его жизни равна нулю. Сколько кислорода он потребит, столько и выделится, когда он превратится в землю, на которой не будет его человеческого следа, никакого – потому что он материальный субъект, в нём нет идеи, изменяющей материю. [Наверно, так я в 1993 году предвосхитил свои будущие занятия образом Ставрогина.]