Тот поморщился: — ну, дальше!! Какие кареты, куда ехали? Подводы куда направлялись? Шевели мозгами, не то я плетью твой мыслительный процесс ускорю!
Стражник переступил с ноги на ногу: — а кареты, Ваша милость, всё знатным да известным людям принадлежали: — супруга градоправителя с дочкой в гости изволили отбыть, потом лекарь ихний вроде как к любовнице поехал, ещё настоятельница монастыря, матушка Рамона с сёстрами к источнику поехала, начальник городской тюрьмы с семейством тоже отбыл. А груз на подводах стражники палками потыкали и так, руками, поворошили.
Лорд Нежин совершенно успокоился: — как ведьмак выглядел, можешь описать?
— Парень не шибко заметный, — Кром пожал плечами, — ростом пониже меня будет, но жилистый, а взгляд нехороший, тяжёлый, прямо к земле гнёт. Брови чёрные и волосы тоже. Ещё губы помню, тонкие, ехидные, он их всё кривил, улыбался вроде как. Одежонка на нём совсем плохая, затрёпанная, грязная, наёмники и то лучше одеты.
Отпустив Крома, Его милость задумался. В королевстве Семи Холмов он знал только одного ведьмака и по описанию тот вполне подходил, но что он делает так далеко от столицы? Может, приехал навестить родственницу? Лорд Нежин усмехнулся и покачал головой. Нет, едва ли. А настоятельница — то какова, а? Та ещё любительница приключений.
****
Уже два часа на дороге, ведущей в столицу, мягко покачивалась роскошная карета. Сидящая на сиденье, оббитом малиновым бархатом Констанца, украдкой посматривала на полную пожилую женщину в чёрном монашеском одеянии. Настоятельница женского монастыря святой Рубекии, матушка Рамона, ответила ей спокойным, безмятежным взглядом и вновь углубилась в чтение какого-то романа.
Констанца заново переживала все события вчерашнего дня.
Она лежала, притиснутая к телу наёмника его тяжёлой рукой и пребывала в глубокой растерянности. Её немного сердило, что он обращается с ней, как с маленькой девочкой, но она не смела протестовать. Даже себе она не хотела признаться, насколько это приятно, и какое облегчение доставляет тот факт, что заботу о ней в такой нелёгкой ситуации принял на себя взрослый и уверенный в себе мужчина. Внутренний голос шептал ей, что в его бескорыстие верится слабо, и она уже обожглась, безоговорочно поверив лорду Нежину, но Констанца старалась прогнать эту мысль.
В какой-то момент, пригревшись, она задремала, но сразу открыла глаза, когда её спаситель убрал руку и откатился от неё к стене. Она села на кровати. Он смотрел на неё, и смех искрился в его глазах.
— Ну что же, Констанца, пора приниматься за дело. Уже вечер, а нам обязательно нужно уехать завтра и, желательно, пораньше. Сейчас мы будем ужинать, а потом я уйду. Постараюсь вернуться побыстрее, но не обещаю. Ты должна закрыться в своей комнате и никому не открывать. Ты поняла? Что бы тебе ни говорили — не открывай. Исключение можешь сделать лишь для Линдсея. Его можешь впустить.