А потом Бэрронс и Риодан указали на бесспорный факт, что если бы королева владела песнью, она бы воспользовалась ею и не обрекала свою расу, привязывая их силу к Земле. Если бы у нее были какие-то стоящие зацепки, она бы над ними работала. В моих файлах не было ничего, что могло бы спасти наш мир, и я приносила больше пользы, встречаясь с Танцором и делясь каждой нотой иномирной музыки, которую когда-либо слышала в своей голове, пытаясь закончить вторую половину песни. Мы день и ночь работали над этим.
Безрезультатно.
Согласно Танцору, мы пытались совершить невозможное, а он не произносил этого слова впустую. У нас не было параметров. Не было ни малейшей идеи, была ли вторая половина короче, длиннее или точно такой же длины, как первая. Не знали, появлялись ли в ней совершенно новые мотивы. Искусство, которое представляла собой песня, сказал он, это совершенно субъективная вещь, а не математическая формула. Все зависит от творца, и ничье видение не может быть идентичным.
В конце концов, во мне уже не осталось музыки, которой я могла поделиться, так что я присоединилась к Кристиану, просеиваясь и просеиваясь, торопясь провести как можно больше людей с этой планеты через порталы.
С каждым уходящим днем наша ситуация становилась все рискованнее.
Существовало две дыры, под которыми мы больше не могли копать: одна возле Честера, вторая возле церкви. Их эргосферы стали так мощно искажать пространство, что никто не мог подойти ближе, чем на двадцать шагов без риска быть засосанным. Мы пытались делать туннели под улицей, работая из подземных пещер и тоннелей, давным-давно проложенных вдоль реки Лиффи, но как только мы начали пробиваться вперед, эргосфера втянула разрыхленную землю и многократно выросла, заставляя нас признать поражение.
Риодан попытался отправить моих родителей в другой мир с первой волной колонистов, но они отказывались уходить до самой последней минуты.
Затем последовали еще более худшие новости: по мере того, как слабела наша планета, слабела и Истинная Магия. Ее применение сделалось опасно неточным, и мы больше не могли просеиваться и собирать людей для спасения. Временами сила во мне была подобна радиоактивному излучению, в другие моменты она спадала до слабого свечения. Я периодически пыталась возвращаться на планету, где прошла инициацию, чтобы спросить то безграничное сознание, но ни разу не сумела туда попасть.
Бэрронс считал, что у нас оставалась в лучшем случае неделя. Затем одна из черных дыр коснется земли, и мы на собственной шкуре узнаем, что случится.