— Ну смотри, Василиса, — сказал он, провожая меня до ворот и старательно нажёвывая «Дирол». — Если обманешь — из-под земли достану!
— А зачем вам мой труп? — удивилась я. — Для экспериментов?
— Почему труп? — не понял Кощей.
— Ну, вроде покойничков принято закапывать, — пояснила я. — А как ещё я могу под землёй оказаться? Нет, если вы имеете в виду канализацию. но ведь её здесь ещё не изобрели.
— Уйди, — попросил Кощей. — А то разгневаюсь.
* * *
Немного отъехав от Кощеева замка в сторону гор, мы наткнулись на пещеру.
— Может, заночуем тут? — предложила я.
— Погоди, я сперва посмотрю, кто там внутри, — остановил меня волк и нырнул в темноту.
— А что, может там оказаться дракон, к примеру? — поинтересовалась я у Кондрата.
— Да нет, — ответил он. — У нас драконы не водятся. Вот чудо-юдо какое-нибудь могло туда забраться, или даже Змей Горыныч похмельный, а драконы — те в Европах.
Через пару минут волк появился и оповестил:
— Ну, если тебе, Василиса, не надоест всю ночь выслушивать стенания несчастного королевича Елисея, то милости прошу!
Я с плохо скрываемым любопытством вошла внутрь. В большущей пещере на золотых цепях висел здоровенный хрустальный гроб. В нём, уютно свернувшись калачиком и накрывшись собственной золотой косой, похрапывала очень симпатичная девушка. Рядом с гробом сидел и проливал горючие слёзы, от которых уже заржавела кольчуга, давно не бритый пожилой королевич.
— Здрасьте! — сказала я, стоя на входе, но королевич ничем не отреагировал на моё появление.
— Уважаемый, а вы поцеловать её не пробовали?
— Пробовал, — уныло отозвался Елисей. — Не помогает.
— Летаргия, — определил Кондрат. — Давно спит, видишь, коса уж до земли свешивается.
— Говорят, у покойников тоже ногти и волосы долго растут, — задумчиво сказал волк.
Королевич вскрикнул и забился в истерических рыданиях.
— Василис, может, сыграешь чего-нибудь? — заискивающе предложил мне Кондрат. — Авось поможет… А то нам ночевать негде…
Я пораскинула мозгами, но на ум, как назло, ничего не шло, кроме «Спи, моя радость, усни.» и «Спят усталые игрушки.» Ещё в голову упорно лезло пушкинское «Проснись, красавица! Открой сомкнуты негой взоры.»
— Интересно, — вслух подумала я. — А если сымпровизировать? Сработают гусли или нет?
В конце концов, попытка не пытка, и я громко завыла на неопределенный мотив бессмертные строки. И что вы думаете? Сработало!
Девушка села, недоуменно поморгала, потянулась и с подвыванием зевнула. Потом она увидела своего королевича и с радостным визгом кинулась ему на шею.
Я минут пять поглядела на встречу двух любящих сердец, плюнула и вышла.