— Не вздумай. Если поедешь домой, то так и останешься там.
— Нет. Теперь не останусь, — заверила Майя. — Мне стало так легко, когда я вчера приняла решение… Ни за что теперь от этой легкости не откажусь. Ой, тут еще немного сливочного масла, сейчас будет тебе бутерброд к чаю.
— Так не пойдет. Давай поделим завтрак поровну…
— Тебе же на работу! Ешь давай.
— А тебе не надо?
— Забыла сказать… я написала заявление по собственному желанию, теперь безработная. После прямого эфира оставаться на радио невозможно, те, кто слышал ту передачу, будут помнить ее всегда, стоит им услышать мой голос.
— Звезды специально выдумывают скандалы, чтобы их не забыли, ими интересовались, а ты…
— А я не звезда, я обыватель, для меня репутация — святое, даже если за мной числятся грехи. Так что, милый, тебе придется содержать меня, но ты же сам настаивал.
Испугала! Борис не отнесся к ее переживаниям серьезно, а может, настроение у него слишком хорошее, чтобы реально оценить степень Майкиной аварии. Сегодня он способен только улыбаться и обещать:
— Уголок в моем доме и корочка хлеба для тебя всегда найдутся.
— Всего лишь корочка?
— Будешь хорошо себя вести и не удерешь к своему Стасу, обещаю к корочке добавить премиальный кусок масла.
Нет, правда: утро великолепное. Майя переплела пальцы рук, уложила на них подбородок и жмурилась от блаженства, словно кошка от солнца. Столько времени она жила с тяжестью, словно на плечах сидело неуклюжее существо, обнимая ее ножками за шею, а ручками за голову. Иногда эти ножки сжимались и душили до спазмов, а иногда отпускали, но существо давило на плечи постоянно. А сейчас что-то случилось, будто существо спрыгнуло с нее и уползло в щель, появилась уверенность, что оно не вернется никогда.
— Знаешь, — перешел на серьезный тон Борис, — мне покоя не дает один момент. Я хорошо изучил наши фотографии… Нас снимали в разных местах, даже за городом, между снимками большие временные отрезки.
— И что? Даже Ксюша это заметила. Что тебя беспокоит?
— Не знаю, не знаю. Просто сам факт… Майка, я не Шерлок Холмс, могу лишь сказать, что за нами следили очень давно. Не месяц, не два назад, а давно. Все, дорогая, я побежал…
Он приподнялся, потянулся через стол и поцеловал Майю, потом умчался в прихожую, оттуда доносились характерные звуки, когда торопливо собираются. А она так и сидела, как оставил ее Борис, и мечтательно смотрела на ужасные, обшарпанные стены, но такие милые…
— Майя, половину омлета я оставил тебе. На столе возле дивана карточка, там же моя визитка, на ней я написал код. Пока!