Оп-ля, опять дала маху. Как трудно врать правдоподобно…
— Так они забрали ключи, с которыми пришел Троянов! А твои, что ты дал Майе, я спрятала. Где Троянов взял второй экземпляр, я не знаю, теперь вряд ли узнают. Может, у Майки выкрал? В общем, теперь вторая сережка станет уликой, Локтев уверен, что она в вашей квартире. Какой противный человек, если бы ты знал! Ой, ой, ой… Убегаю, убегаю!
Глядя на часы на своем запястье, Ксюша поднялась со стула, извинилась, попрощалась, исчезла со скоростью кометы.
Она забралась в джип, упала в кресло и прикрыла веки. Бедняжка устала. Еще бы! Отдохнуть ей не дали, с заднего сиденья Борис протянул руку, тронул ее за плечо:
— Ксюха, как прошла наша провокация?
— Клиент готов, — ответила она. — И я готова, сил нет. Он знает, что вторая сережка в сейфе. А кто туда ее положил? Сейф его. Отпечатки будут его на сережке, мы с Майкой ее не трогали руками. Полиция спокойно может открыть сейф во время обыска, пригласив понятых, речь-то идет о тяжких преступлениях, и тогда… И тогда Стасик может попасть в СИЗО. Ему нужно либо перепрятать сережку в Майкины вещи, либо вынести ее из дома. Короче, сережку нужно забрать — край! Он придет. Сегодня…
* * *
Часы отбили десять вечера, затем одиннадцать… И он пришел. На этот раз свет в квартире был погашен, чтобы Стас чувствовал себя уверенно. Наверху в спальне притаились Локтев и несколько оперативников. В спальне Никиты сидели Ксюша, Михаил и Борис — их просто не смогли выгнать.
Стас поднимался по ступенькам, а они скрипучие, Майя давно просила мужа пригласить мастера, чтобы тот поправил лестницу. А в данную минуту она спряталась за тяжелыми шторами в кабинете, где тоже слышались шаги. Он не крался, шел спокойно и шел в кабинет — главное направление верно просчитали.
Станислав не стал включать верхний свет, нажал на клавишу настольной лампы, подошел к сейфу. Открыл и копался в нем, вынимая папки…
— Ты это ищешь? — спросила Майя.
Он резко повернулся к ней. Она стояла у стола с протянутой рукой, на ладони лежала открытая коробочка, в ней — две сережки.
— Ты?! Ты же в СИЗО, — выдавил он ошарашенно.
— Меня отпустили за недостаточностью улик.
Теперь они смотрели друг на друга, словно между ними не стояли пятнадцать лет, не связывали их общим домом, детьми, близкими отношениями. Они чужие. Майя поставила коробочку с сережками на стол и сказала:
— Значит, ты все знал… И молчал. А почему? Почему ты даже намека не сделал, что знаешь о моей измене? Это же бьет по самолюбию. А как ты узнал? Когда? Хотя я сама скажу… чуть больше года назад, так?