— Прекрасно, теперь отец займется вашим воспитанием, я посоветую старинное средство — ремень.
— Мама, — пробасил Никита, — это непедагогично.
— Зато эффективно, умник.
Сыну двенадцать, а он уже выше Майи, мать просто малявка рядом с ним! А в голове пусто, как в дырявой бочке. Но «малявка» имеет все права дать подзатыльник дылде, что и сделала Майя, сынуля даже не ойкнул.
— А вот и я! — вошел глава.
По его довольной физиономии понятно, что съездил он удачно, когда случается наоборот, Станислав приезжает невыносимо злющим, все его раздражает, на каждый чих он огрызается. Муж двинул к Никите, потрепал сына за чуб, потом, с веселым смешком потянув за волосы так, что мальчик запрокинул голову назад, в лицо ему сказал:
— Сынок, ты что, споришь с мамой? Запомни, с женщинами не спорят, их молча слушают и делают по-своему.
— Ха! — вырвалось у Майи, она и руками всплеснула. — Папуля, ты слышишь, что говоришь? Он и так отбился от рук, а ты провоцируешь анархию? Наш папа сбрендил.
— Ругаться будете? — поднялся Никита, сооружая один большой бутерброд из хлеба, сыра, мяса. — Я пошел, не хочу мешать.
— Никита, стой, — сказал папа, садясь за стол. — В дорожной сумке найдешь футболку и шарф футбольного клуба «Зенит», они сверху.
— Круто! — неуклюже подпрыгнуло дитя и обняло родителя.
Сынок убежал, а Станислав перешел к жене, в его руках вдруг вспыхнул купол, от неожиданности Майя шарахнулась назад. А это всего лишь зонт, но какой: каждый сегмент расписан, изображены известные исторические места — Петропавловская крепость, Дворцовая площадь, Петергоф… Красивая вещица.
— Это тебе, — сказал довольный произведенным впечатлением Станислав. — Ручная роспись. Эксклюзив.
— Небось, страшно дорогой, — определила Майя, рассматривая изображения на зонтике. — Кстати, это шестой зонт у меня. Не многовато?
Стас как раз потянулся поцеловать жену, но, услышав две последние фразы, отстранился, обидевшись:
— Вечно ты недовольна. Я полдня носился по Питеру, как бобик, выбирая что-нибудь… чего у нас не купишь. Но у нас есть все. И тогда мой дорогой партнер Лапшин… чтоб он сдох, гад непередаваемый, подточил мою нервную систему под корень… Короче, он выделил машину, когда узнал, что моей жене нужно такое, чего я сам никогда не видел. Вместе с машиной дал водителя и сказал… Нет, ты слушай! Он сказал, что я сам есть эксклюзив, потому что в командировках о женах не думают. И вот твоя благодарность! Точнее, ее отсутствие.
Угрызения совести обрушиваются, как бандит с дубиной на улице ночной порой, сразу становится стыдно за все, что унизило мужа, а он об этом даже не подозревает. В такие моменты Майя сама себе противна, но то, что сделано, не сотрешь школьным ластиком. Она подошла к мужу, обвила руками его шею и с полушутливой интонацией заворковала: