Ага, такому расскажи, что у него рожки выросли, чего доброго в дурдом отправит на пожизненный срок.
* * *
— Ну? Что молчишь? — грозно спросила Ксюша.
А что ему говорить? Борис опешил, мало того, страшно ему стало за Майю, но разве чувства передашь словами? Он потирал подбородок, блуждая рассеянным взглядом, тогда как Ксюша не сводила с него глаз рассерженного бычка, готового забодать любовника подруги.
— Извините…
Михаил появился в комнате с импровизированным подносом — чисто по-мужски вышел из положения: сложил пластины от картонной тары, накрыв их льняным полотенцем. Он поставил свой «поднос» с чайными принадлежностями на столик, улыбнулся Ксюше:
— Я все слышал.
— Подслушивал? Так и знала! — буркнула она.
— Почему сердишься, Ксюша? — задал уместный вопрос Михаил. — Ты разговариваешь громко, не затыкать же мне было уши! Держи чашку…
Он сам сунул ей в руки чашку с блюдцем, налил чая и дал конфетку. Ксюша, настроенная на какую-то свою волну, отчего-то не мирную, явно не ожидала знаков внимания, поэтому примолкла. Своевременная пауза получилась, эта пауза дала возможность Борису опомниться после услышанного, к тому же Мишка выручил, упрекнув гостью:
— У тебя такой тон был… жесткий, требовательный. Я не понял, ты считаешь Борьку виноватым в ситуации с Майей?
— Я считаю, нужно что-то предпринять, — ответила Ксюша.
— Что? Конкретно. Ты скажи — мы предпримем. Все вместе.
Обезоруживающая готовность броситься на помощь! Ксюша действительно наехала на Бориса не по делу, в конце концов, не он шантажист-вымогатель с придурью, осознав это, она решила объяснить, что ее привело к нему:
— Эта сережка, которую Майя получила… она спутала всю логику. Я не понимаю, что нужно этим людям, Майка тем более, но чувствую — они не денег хотят, а чего — не знаю, не могу просчитать. Они нацелились на Майку… Господи, сотни тысяч изменяют женам-мужьям и живут спокойно, почему же ее прессуют? Может, она кому-то мешает или перешла дорогу? Боря, ты должен… должен… что-то сделать, как-то решить эту проблему, которая может уничтожить Майку, если ничего не делать. Ты понимаешь, о чем я?
— Хе! — мотнул головой с ухмылкой Борис, а потом разошелся: — Значит, Майя тебе все рассказывает, ну, кроме того, что я предлагал ей бросить мужа и выйти замуж за меня. Это, конечно, мелочь. Чтобы не было двойственности, я развелся с Лялькой. И дал Майе на раздумье три месяца, после этого уеду за границу. Согласится она или нет — уеду в любом случае. Мне подвешенное состояние тоже не нужно, надоело. Я нормальный человек, между прочим, ревную ее к Стасу. Да, ревную! А вроде как прав не имею на роль Отелло. Считаешь, так жить в порядке вещей?