Следующей в кабинет, временно занятый следственными органами, пригласили Таню. Она вошла не очень уверенно, и с несвойственной ей робостью притворила за собой дверь. Затем тревожными глазами оглядела комнату.
За письменным столом сидел военный в форме УНР, и Таня догадалась, что это он будет писать протокол допроса. Еще один, гайдамак, расположился за столом напротив. О подоконник окна облокотился человек в немецкой форме — Таня сразу узнала ее. Ей велели сесть на стул, стоящий посередине комнаты.
Она села и стала диктовать свои данные, которые быстро заносились в протокол: имя, фамилия, дата рождения, подданство, домашний адрес, должность на службе… Пока Таня говорила свои данные, немец закурил вонючую сигарету и что-то скомандовал лающим голосом.
— Офицер велит объяснить, в каких отношениях вы состояли с убитой, — перевел гайдамак, сидящий напротив того, кто писал протокол, и Таня поняла, что это переводчик.
— Ни в каких. Мы служили в одном театре. Но она была звездой, а я — статистка. Она даже не знала моего имени, — скучным голосом ответила Таня.
— Вы были подругами? — перевел вопрос переводчик.
— Нет. Мы почти не были знакомы, — она отвечала очень четко.
— Тогда почему вы подарили ей цветы?
— Я не дарила ей никаких цветов, — услышав этот вопрос, Таня ответила совершенно спокойно.
— Нам сказали, что цветы ваши.
— Это ошибка. Цветы не мои.
— Вы убили ее? — не выдержав, рявкнул немец, и, услышав перевод, Таня все же вздрогнула.
— Нет. Я ее не убивала.
— Вы были ночью в Оперном театре?
— Нет, не была.
— А у нас есть информация, что ночью вас видели в театре.
— Кто видел? Это ошибка. Я была ночью в своей квартире. В театре меня не было.
— Значит, вы не были знакомы с убитой?
— Нет, близко не была. Только виделись на совместных репетициях, но никогда не разговаривали.
— А у нас есть информация, что вы поссорились с ней на кинофабрике.
— Это была случайная размолвка насчет костюма.
— Вы угрожали ее убить. Задушить.
— Ничего такого я не говорила.
— У нас есть свидетели. — Допрос продолжался, как по протоколу: вопрос — ответ. И никто пока не уходил в сторону.
— Я ничего подобного не говорила. Мы просто поссорились из-за костюма, и я обругала ее в пылу гнева. Но я не угрожала ее убить.
— У вас есть любовник?
— Нет.
— Вы знали, с кем встречается убитая, кто ее любовник?
— Нет. Откуда? Мы не были подругами.
— Может, вами заинтересовался мужчина, с которым встречалась убитая?
— Ничего подобного не было.
— У вас есть фильдеперсовые чулки?
— Да. — Тут Таня не смогла сдержать удивления. И это ясно прозвучало в ее голосе. — Есть. Одна пара. Статистки зарабатывают мало. Они и сейчас на мне. Хотите посмотреть? — Она подвернула юбку и кокетливо показала на бедре подвязку чулка. При этом писарь оторвался от протокола и выпучил глаза, а переводчик похотливо ухмыльнулся. Лицо немца пошло красными пятнами, и он что-то заорал, словно закаркал, произнося непонятные для слуха Тани ругательства. И потом вдруг перешел на сносный русский: