Он понимающе кивнул.
– Я даже не помню, как делал это.
– Ничего себе!
– Да, понимаю. К счастью, тот человек, который был рядом со мной, все помнил.
– Зато впечатляет, что ты помнишь все мелочи насчет донорского реестра.
Указательным пальцем он постучал себя по голове:
– Все здесь: номер донора, клиника, адрес клиники. Это сидит у меня в голове уже три года.
– Ты тогда узнал?
– Да, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Мама мне рассказала. А как насчет тебя?
– Я узнала три месяца назад.
– Не может быть! – Дин сдвинул густые брови. – Так поздно, да?
– Да. До тех пор я пребывала в блаженном неведении.
– Но как же…
Лидия пожала плечами и заглянула в его широко распахнутые глаза:
– Я получила анонимное письмо. Даже не письмо, а кучу бумажек. Статья о реестре родственников по донорской сперме, документы из клиники.
Он сочувственно кивнул.
– И ты не имеешь понятия, кто отправил письмо?
– Точно не знаю. Мне известно, что это был кто-то из Уэльса. Мои родители умерли, и я утратила все контакты со своими родственниками оттуда. – Она пожала плечами: – Не думаю, что мне удастся это выяснить, но у меня есть свои догадки.
– Вот как?
– Да, мой дядя Род. Брат отца. Он был очень близок к маме и папе. Если кто-то мог знать о моем происхождении, то это он.
– А твой отец знал?
– Точно не скажу. Он никогда не говорил мне, что знает, но теперь я прихожу к выводу, что он, очевидно, все знал.
Дин покачал головой из стороны в сторону, словно не верил собственным ушам.
– А я-то всю жизнь думал, что это моя жизнь пошла псу под хвост.
Лидия улыбнулась. Разумеется, его дела обстояли далеко не лучшим образом. Достаточно было посмотреть на него, чтобы понять, что его жизнь – клубок сплошных неприятностей. Но теперь его лицо казалось нежным и смягчившимся; Лидия видела, что Дину нравится ее общество и что знакомство прошло лучше, чем он воображал. Она испытывала сходные чувства. С того момента, когда он повернулся, чтобы показать ей свой нос, она совершенно успокоилась. И чем больше она смотрела на Дина, чем дольше они беседовали, тем уютнее она себя чувствовала, даже не с ним, а внутри себя. Дин был ее копией десятилетней давности: слишком худой, плохо одетый, сутулый и всем своим видом словно извиняющийся за свое существование. И тут она ощутила, как очередной фрагмент составной головоломки со щелчком встал на место. Ощущение было таким ошеломительным, что у нее перехватило дыхание. Оно было новым, удивительным и как будто давно ожидаемым.
Это было материнское чувство.
Впервые с тех пор, как умерла ее собака, Лидия испытала это чувство, чувство любви и нежности. Ей хотелось прикоснуться к этому юноше. Хотелось обнять его. Хотелось прижать его к груди и уберечь от невзгод.