– Тьфу, блин! – прошипела она, когда ее пальцы скользнули по липкой каше.
Она снова потянула, и пакет выполз на несколько дюймов. Она вытащила его до половины, но потом отпустила. Казалось, он был набит свинцом и бетоном. Она ухватилась за углы, попробовала еще раз, напряглась и с силой выдернула пакет из бачка. Когда она сделала это, пакет угрожающе распух, а потом взорвался у ее ног. Вощеный деревянный пол Джека был завален обрывками, обрезками, огрызками и шкурками. Откуда-то снизу просочилась струйка мутной жидкости и потекла между половицами. Запах был таким едким, что Робин закрыла лицо ладонью.
У нее возникло искушение схватить свою сумочку, выбежать за дверь и не возвращаться до тех пор, пока Джек не вернется домой. Вместо этого она проплакала пять минут, а потом нашла в шкафчике под кухонной раковиной пару довольно больших желтых перчаток. Робин натянула перчатки, по-прежнему всхлипывая, и начала соскребать с пола отвратительный компост и сваливать его в большой пластиковый пакет. Она понимала, что выглядит жалко. Она знала, что в Индии есть босоногие дети, которые по двенадцать часов в день в палящую жару занимаются уборкой чужого мусора. Робин знала, что была глупой и избалованной. Но от этого вовсе не было легче.
Прошлым вечером, на пути из колледжа домой, поезд слишком долго задержался в тоннеле, и вагон быстро нагрелся до неприятной температуры. Робин почувствовала, как сердце учащенно забилось в грудной клетке. Машинист объявил, что движение временно приостановлено и он не знает, когда поезд сможет тронуться с места. Робин обвела взглядом вагон и окружавших ее незнакомцев. Ей попалось на глаза пустое сиденье в нескольких футах наискосок, и она задумалась о том, как лучше пробраться туда, не привлекая особого внимания. Сердце забилось еще сильнее, и она не сомневалась, что мужчина, стоявший рядом с ней, слышит этот стук. Ее периферийное зрение начало затуманиваться, и она представила, как сползает по стене вагона, как ее несут к ожидающей машине «Скорой помощи», завернутую в серое одеяло, и все смотрят на нее. Когда Робин увидела все это со стороны, ее сердце забилось с такой частотой, что она уже собиралась позвать на помощь, но поезд наконец с шипением вернулся к жизни, рывком тронулся с места, и сердцебиение замедлилось. Но за те несколько мгновений она ощутила, каково это: потерять рассудок и не иметь власти над собой. В тот момент она совершенно забыла, кто она такая.
Она не понимала, почему чувствует себя такой расхлябанной. Сейчас, когда все наладилось, она была главной героиней собственной романтической истории. Она жила в квартире на Холлоуэй-авеню со своим возлюбленным литератором, имела безупречное лицо и тело, вела безупречную жизнь. Она была Робин Инглис, самой удачливой девушкой в мире. Но ее мир как будто застрял в тоннеле, как вчерашний поезд метро. Она не могла двигаться дальше от того темного места, где находилась, когда считала Джека своим братом. Она испытывала странную нервозность и печаль. Робин была счастлива только в то время, когда Джек находился рядом и они оставались наедине. В остальное время она чувствовала себя потерянной.