– Потрясающий дом, – сказал Дин, опустившись на снежно-белый диван.
– Да, – мечтательно отозвалась Лидия. – Есть такое. Но это не моя работа. Дом был таким, когда я купила его. Я всего лишь приобрела кое-какую безликую мебель для обстановки.
– Нет, мне нравится, – заявил Дин. – Минималистский стиль, да?
– Точно. Пожалуй, слишком минималистский. С другой стороны, я редко бываю здесь. Почти всегда торчу у себя в кабинете. Или в спальне. А это просто… – Она развела руками. – Это просто для показухи.
– А что с ней? – Дин указал в сторону кухни на другой стороне дома.
– С Джульеттой?
Дин кивнул.
– Она моя домохозяйка.
– Не может быть!
– Очень даже может. У меня есть домохозяйка. Знаю, я чокнутая. Никогда не думала, что у меня будет домработница.
– И садовник? – Он указал в сторону сада.
– Ну да, хотя он не состоит в штате. То есть он приходит один раз в неделю, на несколько часов. А Джульетта приходит сюда ежедневно.
В тот же момент Джульетта появилась в дверях и ласково улыбнулась Лидии и Дину:
– Вам что-нибудь принести?
– Спасибо, Джульетта, не надо. Мы здесь ненадолго, уйдем через несколько минут.
– Хорошо, хорошо. Тогда я принесу чипсы и минеральную воду. Одну минутку.
Они проводили ее взглядами и одновременно рассмеялись.
– Знаешь, у меня никогда не было матери, поэтому, думаю, она для меня в этом смысле как подарок. – Лидия снова хохотнула, и Дин улыбнулся.
– Так что… что случилось с твоей мамой? – Он хотел спросить ее еще в тот вечер, когда они встретились возле станции «Лондон-Бридж», но потом передумал. Казалось, еще слишком рано спрашивать о таких вещах. Но это была их третья встреча, и они обменивались электронными письмами и телефонными сообщениями, так что теперь он считал себя вправе задать этот вопрос.
Ее улыбка не дрогнула.
– Зависит от того, кого спросить, – ответила Лидия, поджав ноги под себя и поглаживая колени ладонями. – Согласно моему отцу, она покончила с собой; согласно другим членам семьи, он столкнул ее с балкона. Так или иначе, она умерла на бетонной площадке рядом с нашим домом.
Дин поморщился:
– Сколько лет тебе было?
– Три года. Я почти не помню ее.
– Как ты думаешь, что случилось?
Лидия пожала плечами:
– Понятия не имею. Кажется, моего отца допросили. Никого не арестовали. Никого ни в чем не обвинили. Но после этого моя семья как будто замкнулась в себе. Никто ни с кем не разговаривал. А дядя Род просто куда-то исчез.
– Тот, кто послал тебе анонимное письмо?
– Да, тот самый. Я не встречалась с ним до восемнадцати лет, потом он пришел на похороны отца. Но не стал задерживаться. Я видела, как он ушел. Так что да, я практически не имею представления о том, что случилось с моей матерью: то ли она сама прыгнула, то ли ее столкнули. Если она прыгнула, то я не знаю почему. Если ее столкнули, то это сделал мой отец. С годами я научилась не задавать особых вопросов по этому поводу. Я уже давно решила спрятать все это в маленькую коробку и забыть о ней.