– Почему вы с Дэниэлом разошлись друг с другом? – осторожно спросила она.
– Разошлись?
– Да. Знаете, может быть, вы поссорились, отстранились друг от друга?
– А, понимаю. Нет, у нас не было споров. Мы не ссорились.
– Ох, а я было подумала…
– Нет, нет, нет. Это из-за того, что случилось, когда он был в университете. Он не рассказывал вам о ребенке?
Мэгги вопросительно посмотрела на Марка.
– Не рассказывал? – Он вздохнул: – Боже мой! Но, наверное, это не удивительно. О таком трудно рассказывать. Поэтому он и уехал, поэтому он больше не хотел разговаривать со мной. Поэтому он перестал быть тем человеком, которым был раньше. Из-за этой ужасной, ужасной вещи.
Они завернули за угол, и Марк открыл дверь перед Мэгги. Когда она проходила, то мимоходом коснулась его и ощутила внезапное томление, настолько сильное, что ей пришлось сдержать стон. Она снова проигнорировала это ощущение, представив его как результат противоречивых эмоций, теснившихся в голове.
– Что за ужасная вещь? – спросила она, пожалуй, настойчивее, чем собиралась.
– Мне тяжело говорить. Он не рассказывал вам об этом, а теперь он очень болен, и, может быть, у него были свои причины. Может быть, он не хотел, чтобы вы знали?
– Да, он не хотел, чтобы я много знала о нем. Я все время пыталась заставить его поговорить со мной о прошлом, о том, как он оказался в этой стране, но у него была… у него есть хитроумная манера отвечать на вопрос так, что на самом деле вы не узнаете ничего нового. Но, должна сказать, за последние несколько недель он рассказал мне о себе больше, чем за все предыдущее время. Это выглядит так… ну, как будто он больше не видит смысла держать секреты при себе. Как будто они утратили смысл.
– Ну, что же, – сказал Марк. – В таком случае, наверное, нам следует поговорить. Пожалуй, я должен рассказать вам, потому что, как ни печально говорить об этом, но мне кажется, что мой брат больше не расскажет никаких секретов. Думаю, для него время рассказов закончилось.
Они купили чаю и сэндвичей и отнесли их в комнату отдыха. Они уселись лицом к лицу за столом из черного ясеня, украшенным яркими сухими цветами в черной вазе. Мэгги покусывала сэндвич и ожидала, пока Марк заговорит.
– Ну вот, – начал он, – мой брат заканчивал учебу в медицинском колледже. Он был молодым врачом и надеялся стать педиатром. Он проходил стажировку в детской раковой палате в одной из клиник недалеко от Дьеппа, и как-то вечером его попросили ввести… как вы говорите, морфин?
Мэгги кивнула.
– И вот, он неправильно рассчитал дозу. Было уже поздно, и он устал. Ребенок умер от передозировки.