– Он был моим братом, – сказала она. – Он умер в младенчестве. Внезапная остановка дыхания.
Она видела, как отец зажмурился при этих словах.
– Я знал это, – сказал он. – Я знал. Бедный маленький мальчик. Сколько ему было?
– Шесть месяцев, – ответила она. – Его звали Томас.
– Томас. – Он попробовал имя на вкус. – Бедный маленький мальчик. Как грустно. Для тебя. Для твоей матери. Для всех нас. Очень, очень грустно.
Потом он отвернулся от них и тяжело уткнулся лицом в подушку.
– Спасибо вам, спасибо вам всем, что пришли сюда. Я счастлив.
Он снова закрыл глаза, и Лидия вопросительно посмотрела на Мэгги. Та улыбнулась и наклонилась к Дэниэлу.
– Хотите отдохнуть? – спросила она и взяла его за руку.
Он кивнул, медленно и мучительно. Секунду спустя стало ясно, что он заснул. У Лидии закололо сердце. Она внезапно оказалась в прошлом, в душной больничной палате в Кардиффе, в ожидании смерти своего отца, гадая, какой она будет, когда наконец придет к нему.
– Пойдемте, – сказала Мэгги и отпустила руку Дэниэла. – Давайте выпьем чаю, пусть он поспит.
Мэгги привезла их в квартиру Дэниэла около полуночи, когда стало ясно, что он еще жив, а последний поезд до Лондона давно ушел. Они оставили Марка в хосписе. Он собирался провести ночь на койке для посетителей рядом со своим братом, не в силах вынести мысль о том, что Дэниэл умрет посреди ночи, в полном одиночестве. Комната Дэниэла стала почти уютной. Марк лежал под одеялом и читал при включенном ночнике; все было тихо и спокойно, и трудно было поверить, что посреди этой тишины и уюта находится умирающий человек.
В автомобиле Мэгги все сидели тихо. Они разговаривали целый день, разговаривали о многом. Теперь им нужно было немного времени, чтобы переварить это. Лидия сидела впереди, теплый ветер трепал ее волосы через открытое окошко, глаза глядели на меняющийся ландшафт. Он пролетал мимо полосами и вспышками: уличные фонари и повороты, ночные кафе и сигнальные огни. А наверху взошла большая полная луна, смотревшая на Лидию и как будто читавшая ее мысли. Лидия смотрела на меловые очертания луны и размышляла о своем существовании, которое началось в маленькой пробирке на Харли-стрит и было готово закончиться в маленькой комнате в Бери-Сент-Эдмундсе. Она думала о худом, сером мужчине в кровати, мужчине, который сказал ей, что она прекрасна, и пыталась найти хотя бы проблеск чувства, за который могла бы уцепиться, но там ничего не было. Дэниэл казался приятным человеком. Если его брат и подруга были людьми, чье мнение стоило учитывать, наверное, он был очень хорошим человеком. Но не более того. Приятный француз.