После июльских гроз вернулся в город тиун с несколькими мужиками и принес ошеломившую Рогнеду новость; князь Владимир замирился с византийцами, принял греческую веру, и плывет к нему из Царьграда новая жена — сестра василиска Василия. А за эту новую жену Владимир послал Василию шеститысячный отряд — душить восстание. И заславская сотня за малым вычетом уже воюет в Царьграде. Рогнеда помнила Ольгину церковь с крестом над крышей, ходили туда греческие купцы. Бог же у греков один, и кто молится ему, более одной жены держать не вправе. Если две — уже грех. А у Владимира шесть! Вот эта несообразность и заняла мысль Рогнеды: коли Владимир стал жить по греческой вере и есть у него новая жена, то прежние жены теперь кто? Свободны? Отпускаются на родину? Олова к своим варягам? Милолика в Болгарию? А она — в Полоцк? И с кем дети? Рогнеда призвала к себе очевидцев крещения для подробного расспроса. Выяснилось, что креститься их принудили силой, видели они, как встречал Владимир греческих попов; затем объявлено было сходиться всем к Почайне; в первый день самая малость пришла, тогда князь пригрозил. Были стычки с дружинниками, немало людей погибло в тех стычках, но собрался все-таки народ на берегу. Здесь греки сказали заходить в воду вместе с детьми, помахали крестами, покурили дымом, и розданы были всем нагрудные крестики. Прежних же своих богов на капище порубили топорами, а Перуна привязали постромками к грязной кляче, проволокли с горы по улицам и бросили в Днепр, он и поплыл вниз, сверкая золотыми усами. А царьградская жена? А прочие жены? — спрашивала Рогнеда для себя самое важное. О них ничего крещеные не знали…
Опять оказалась она в неизвестности судьбы, а слепо верить, как заславское население, что боги накажут князя за предательство древней веры, не позволяло ей знание князя. Уж коли и дружина с ним, и Добрыня крестился, и полезли в Днепр киевские бояре, и берет он женой ромейскую царевну, значит, все им обдумано, учтено, высчитано, и ничего с ним не случится. Отточился его ум с времен полоцкого погрома, любит его удача, даже от ножа, от верной смерти оберегла его судьба. Нет, не будут мстить ему боги. Сломил он силу старых богов. Смело и дерзко! Решил — и порубили их в щепу, и поплыли обломки по днепровской воде. Тысячу лет им кланялись, никому и мысль не приходила отречься. А он решился. Так это боги, они жизни в руках держат. Пращуров не побоялся, что ж о ней говорить. Коли все обдумал и рассчитал, то и дальнейшая жизнь ссыльной жены Гориславы определена им в мыслях напрочно. Уже решил он ее участь. Теперь она для него не жена, она — мать заславского князя. Как же он обойдется с нею?