— Значит, и сыновья его погибли? — утвердительно спросила Рогнеда.
Добрыня кивнул. Она вспомнила полоцкую резню и представила, как кололи ножами ее туровских двоюродных братьев. Не удержался все-таки Владимир вырубить весь полоцкий род. Она спросила, как погиб Тур.
— Погиб, да и все, — отозвался боярин. — Отказался впустиь в Туров владыку для крещения, сел за стенами, месяц ушел у нас на осаду… Теперь Святополк там княжит…
Святополку было семь лет, и Рогнеда мгновенно уяснила, зачем потребовалось Владимиру вырубать Туров и губить его князей.
— И мать его с ним там, в Турове? — осторожно српосила Рогнеда, желая полной ясности.
— Зачем? — усмехнулся Добрыня. — княжич до пяти лет в женских руках, а с пяти — мужчина. Ты ведь знаешь, княгиня..
— Ярославу моему пять лет, — сказала Рогнеда. — Что, может, и его посадят княжить?
— Уже повезли, — кивнул Добрыня. — В Ростов.
— А Изяслава куда повезете? — продолжила расспросы Рогнеда.
— В Полоцк, — сказал Добрыня и, глядя на Изяслава, пояснил как бы только для него: — Возвращается тебе, княжич, отчина по деду. Вот окрестим Заславль — и поедем. Хочешь в Полоцк?
— Хочу! — смущаясь, ответил Изяслав.
— Хочешь — будешь! А теперь беги-ка погуляй!
Остались вдвоем, но ничего Добрыня не говорил, и зачем он сослал Изяслава было Рогнеде непонятно.
— Когда начнете крестить? — спросила она, дивясь, что так легко примирило ее с крещением известие о Полоцком уделе Изяслава.
— Срубим церковку — тогда.
Вот бы и закончить в этот миг разговор, чтобы в одиночестве порадоваться за Изяслава, за исполнение своей мечты, погоревать о князе Туре, погрустить о Ярославе, отвезенном в далекий Ростов — жить сиротой под холодным боярским присмотром. Но о ней, о ее жизни еще не обмолвились ни полсловом. А верно, все у них решено. Пусть объяснит.
— Правда ли, Добрыня, что Владимир женился на ромейке?
— Правда.
— И веру греческую принял?
— Все приняли. И я крестился. И он крестился. Имя его новое, христианское — Василий.
— Василий, — повторила Рогнеда.
— Да, Василий.
— Значит, Василий — как царь византийский?
— Ага, — кивнул Добрыня. — А жену его звать Анна.
— Выходит, — заключила Рогнеда, — я ему не жена и живу по своей воле?
— Да, не жена, — сказал Добрыня, но про волю не уточнил.
Угроза почуялась Рогнеде в этом умолчании. Но что мог сделать ей Владимир? Что другим женам — то и ей.
— Где Олова? — српосила она.
— Замужем, — отвечал Добрыня. — За Карла пошла. Помнишь такого варяга?
— А Милолика?
— Тоже замужем.
— Мальфрида, Аделя?
— Все замужем! — исчерпывающе сказал Добрыня.
— Другого выхода нет, да, Добрыня?