— Стоп, Ваня. Откуда же Пётр Кондратьевич мог знать про ценности? Про то, что она их дома держит?
— Вы у него сами спросите об этом, — вдруг огрызнулся Трембачов.
— Ты, дурак, не огрызайся! Лучше репой своей подумай, дурак нетёсанный! Был бы умный — сам бы догадался, что Анисимов на тебя всё валить станет. Он скажет, что, дескать, ты был «подводчиков», поскольку мамаша твоя у вдовы служила, мол, ты, навещая мамашу, бывал в квартире, ты и план придумал, и даже все ценности именно ты забрал, — делая ударение на слове «ты», закричал Шумилов.
У Трембачова аж челюсть отпала, Шумилов нисколько бы не удивился, если бы в эту минуту из раскрытого рта Ивана закапала слюна.
— Я???! — тот аж задохнулся от негодования. — Ну, гад, ну гнида волосатая! Сам же мне предложил вдову… того… расписать. А потом вместе взяться ценности поискать. Я ведь ему для того и нужен был, поскольку в одиночку он не мог с мебелью справиться.
— С мебелью, говоришь? — как эхо повторил Шумилов.
— Ну да, там ведь надо было платяной шкаф, комод и письменный стол на досочки разобрать, чтоб… того… тайники отыскать. Да, именно! Это как раз и доказывает, что он всё придумал! Он, а не я! Я про тайники не знал, и не мог знать. Откуда? Это он про них откуда-то проведал.
— Откуда же? — боясь спугнуть эту внезапно хлынувшую потоком откровенность, спросил Шумилов.
— Не знаю, откуда. Он мне не рассказывал. Сказал только, что мебель с секретом, и нужно много времени, чтобы спокойно всё обследовать.
— Ладно, и что же было дальше?
— Ну, сговорились шарахнуть Барклайку. Я потом к нему несколько раз наведывался. Наконец, он сказал — завтра. Будь, дескать, утром у меня в конторе, часов в девять. Я пришёл. Он меня уже ждал, встал за штору у окна и стал следить за двором и за окнами квартиры Барклай. Дождался, когда горничная ушла, и командует: «Пора, пошли!» Мы быстро к чёрной двери. Пётр Кондратьич рассудил так, что лучше в дверь не звонить, а открывать её своим ключом, поскольку разговор под дверью мог затянуться и проходящие люди — те же дворники! — могли запомнить, как мы к Барклай в колокольчик звонили.
— Ключи, стало быть, у Анисимова были, — уточнил Шумилов.
— Были, были. Он так сноровисто открыл, никто не увидел… Перед тем как войти в квартиру, обулись в сменные валенки.
— Взяли, значит, сменную обувь?
— Да, у меня в мешке были обрезанные валенки. Это чтобы следов не оставить. Да, так вот, шмыгнули, значит в кухню. Пётр Кондратьич достал из рукава пальто большой кухонный нож. И мы вместе с ним мы пошли по квартире.
— Стоп! В пальто пошли, что ли?