После того, как Анисимова увели, Путилин обратился к сыскным агентам и Шумилову:
— Что ж, господа, благодарю за службу. У всех нас была долгая бессонная ночь, но она не прошла даром. Закончено большое, серьёзное дело. Всем спать, набираться сил. Господ Иванова и Гаевского жду к себе к пяти часам пополудни. Вам, господин Шумилов, моя особая благодарность за всё, сделанное вами в рамках настоящего розыска.
Он подал руку Шумилову, и тот подал свою. Алексей Иванович знал, что подобное рукопожатие начальника столичного сыска почиталось в среде полицейских высшей наградой и расценивалось как безусловное признание личных заслуг. Пользуясь случаем, Шумилов задержал ладонь Путилина в своей руке:
— Один только вопрос, Иван Дмитриевич.
— Весь внимание…
— Я могу быть уверен в том, что в отношении Аркадия Штромма все подозрения сняты?
— Можете заверить Аркадия Венедиктовича, что он свободен от всех подозрений и волен располагать собою как ему заблагорассудится.
Уже на выходе с Волкова кладбища Шумилова остановил какой-то незнакомец, неожиданно протянувший ему золотую десятирублёвую монету. Потребовалась секунда, чтобы Шумилов вспомнил это лицо и зипун: перед ним стоял филёр, замаскированный под извозчика.
— Ваши деньги, господин Шумилов, — проговорил полицейский. — Возьмите назад.
— А я уж думал, ты их взял себе за службу, — пошутил Алексей Иванович.
Филёр шутки не понял и ответил степенно:
— Извините, никак не можно. Мне за службу Царь-батюшка платит, а потому, чтоб чужое брать — в том не нуждаюсь…
Волею судьбы случилось так, что ровно через год — 1 мая 1889 г. — действительный тайный советник Иван Дмитриевич Путилин был отставлен от должности начальника Управления Санкт-Петербургской Сыскной полиции. Хороший тон — в светском понимании этого словосочетания — во все времена предписывал благовоспитанным людям наносить визиты по случаям назначений и награждений, но деликатно умалчивал о том, как надлежит поступать в случае увольнения или разжалования. Решение этого вопроса, судя по всему, учителя хорошего тона оставили на совести всякого, кому придётся его решать.
Для Шумилова ответ на этот вопрос был очевиден и однозначен. Потому второго мая он отправился на Большую Морскую, где в большой семикомнатной казённой квартире проживал Путилин с своей второй женой и младшим из двух сыновей. Алексей Иванович ожидал увидеть множество знакомых представителей чиновного Петербурга, однако, к его немалому удивлению он никого не встретил на подходах к квартире Путилина, да и на вешалках в прихожей не было заметно обилия летних шинелей, оставленных гостями.