— Ну хорошо, с этим понятно… А какие отношения в последнее время у него были с матерью?
— По-моему, злился он на неё очень. Недели две назад или чуток больше вернулся сам не свой с поминок по умершему дяде. И всю ночь по кабинету туда-сюда, туда-сюда, паркет старый скрипит… Всю ночь спать не давал. И что-то всё разговаривал сам с собой, как будто маменьке что-то пенял. Я только слышал отдельные фразы: " Ну, маменька, ну, голова! без ножа зарезали!..» Вот так выражался. Что уж там у них приключилось. я не знаю, даже не спрашивайте. Я утром встал, а у него полон кабинет окурков и обгорелых листов бумаги — видимо, писал и жёг, писал и жег. А потом мамаша сама к нему приехали-с. Я её тогда-то и увидел. Меня барин в галантерею посылал, возвращаюсь и сталкиваюсь в дверях с нею, мамашей, значит. Видать, они крупно поговорили в моё отсутствие, потому что оба были взвинченные. Он белый как мел, а она, наоборот, красная, аж малиновыми пятнами пошла. Уходя, она обернулась в дверях и выпалила: не ожидала, дескать, сын от тебя такого. Бог, дескать, тебя накажет. Ну, про Бога — это я от себя добавил. Но она именно сказала: не ожидала… А уж чего «такого» — про то не знаю и не стану врать.
Прохор замолчал, выжидающе глядя попеременно то на Иванова, то на Гаевского. В эту минуту он был очень похож на услужливого пса, ожидающего сахарную косточку за верную службу. Сыскные же агенты молчали, ничем не выражая своего отношения к услышанному, точно и не говорилось сейчас ничего важного.
Иванов подошел к грязному окошку дворницкой, глядевшему в закоптелую стену ближайшего дома, и уставился в него невидящим взглядом. Казалось, в эту минуту он забыл об остальных присутствующих.
— Скажи-ка, Прохор. — задумчиво начал он. — Только подумай как следует, прежде чем ответить… а утром двадцать четвёртого, до десяти часов утра где находился Дмитрий Николаевич?
— Дома, наверное, находился. В квартире, то есть.
— Во сколько ты его видел?
— Ну-у… почитай уже в одиннадцать часов. Барин уже завтракать собирались.
— А на службу он почему не пошёл?
— А у него встреча была назначена в полдень в Академии наук. Какой-то важный визит он согласовывал и поэтому ехал в Академию. Ему к двенадцати, значит, надо было туда прибыть. А это же совсем рядом, десять минут медленным шагом, если нога за ногу идти.
— Расскажи по минутам, как этот день прошёл.
— В тот день Дмитрий Николаевич меня с самого утра отправил с запиской к одному своему приятелю на Петроградскую сторону. Ещё и восьми часов не было, когда я ушёл, а вернулся — уже почти одиннадцать. Путь-то неблизкий, хм, а на извозчика барин не раскошелился. У него опять нехватка денег. Вернулся я, так ещё и нагоняй получил, что так долго ходил, дескать, уже и барин одетый, и мамзелька встала и кофею хочет, а меня черти где-то носят. Будто я нарочно!..