— Выбирай вперёд, мне всё равно. Что к бедным идти, что к богатым — одна хрень! — Агафон выглядел удручённым; голос его звучал без малейшего энтузиазма.
— Тогда я к Барклай пойду, — решил Владислав.
— А я к Толпыгиной.
Посидели в молчании, дождались пива. Открыв бутылки и попробовав рыбу, Агафон вроде бы немного повеселел, во всяком случае он красочно рассказал другу о табуретке, пущенной в голову квартальному и своём последующем прыжке в окно.
— Хм, квартальный, конечно, умный попался. — хмыкнул презрительно Агафон. — Я, значит, за этим Васькой-Оборочником в окно сигаю, а квартальный разворачивается в противоположную сторону и выбегает в дверь. Не стал в окно прыгать! Гер-рой! Оно и правильно, можно ведь и на нож напороться, пусть уж сыскной агент в окно прыгает! А квартальный с дворником вокруг дома побежали. Потому от меня и отстали.
— Да не кипятись ты, Агафон Иванович, — примирительно сказал Гаевский. — В первый раз, что ли? Так было и будет: один полицейский прыгнет на нож не задумываясь, а другой не в жизнь такого не сделает. Люди-то различаются не только ростом, но ещё умом и темпераментом. Ну чего ты раздражаешься?
— Чует моё сердце, Владислав, теряем мы с этим Дмитрием Мелешевичем время. Не наш это клиент, попомни моё слово. Вроде всё на нём сходится: и мотив крепкий имеется, и alibi как такового у него нет, и вообще он — каналья, да только…
— Ну, договаривай!
— Да только он не из тех, кто двух женщин, в том числе свою мать, зарежет точно баранов. Не такая у него порода. Дворянин, белая кость, голубая кровь, шесть языков, лайковые перчатки! Лакея пощёчиной наградить — это да, это запросто, бить того, кто сдачи дать не может, он герой, а вот в горло ножиком — нет, кишка тонка. Своей полюбовнице он и шляпки заказывает, и в рестораны водит, а наш клиент своей любовнице морду бьёт, чуть что — сразу кулаком в сопатку. Нам нужен человек типа того Васьки-Оборочника, что в квартального табурет кинул. Наш клиент не из тех, кто долго думает в ответственные минуты; вон Васька увидел синий мундир на пороге — и послал табуретку промеж глаз! Нам сыч нужен, мужик с крутым норовом, а Мелешевич — так, тряпка. Попомни моё слово: мы с ним только время теряем!