* * *
Дверь закрылась. От нее пахло какими — то новыми духами… хотя ему было плевать, какими. Он прижал ее к двери… начал целовать… руки шарили по платью, ища застежку…
— Подожди… подожди… — задыхалась она в его объятьях… платье… порвешь… оно дорогое.
— Куплю новое…
Он нащупал ее трусики — но она каким-то образом выскользнула из его медвежьих объятий. Но далеко не ушла, стояла рядом и улыбалась.
Стерва…
— Ты один…
Он удивился.
— А что, тебе с двумя надо?
Вместо ответа — она сняла с шеи шарфик, накинула на него, притянула…
— Не здесь… пошли…
И он снова пошел — по винтовой лестнице, на второй этаж как ребенок на дудочку Гамельнского крысолова…
* * *
На втором этаже — было прохладно, на стенах не было отделки, было видно, что этот этаж в отличие от первого — нежилой. Но двери стояли.
— Закрой глаза… — попросила она.
— Зачем?
— Закрой…
Он закрыл глаза… она набросила шарфик и завязала. Потом взяла за руку.
— Пошли…
Идти было недолго — всего несколько шагов. Скрипнула, открываясь дверь.
— Заходи…
Он зашел, платок упал с его глаз.
Комната. Отделки нет, метраж — шестьдесят, а то и семьдесят метров, громадная. Горит свет от светильника, стоящего в углу.
Только в комнате не было главного — кровати. Зато пол на половине комнаты был застелен толстым полиэтиленом.
— Э, это чо… — возмутился Дима — я же сказал, без этих твоих извратов, я по-нормальному люблю…
— Это для тебя…
Сухо треснул разрядник…
* * *
Капитан полиции Дмитрий Палий пришел в себя от боли в вывернутых руках. Он висел на руках, закованных в наручники, цепочка наручников была подвешена к крюку электроталя, а электроталь — зацеплен за торчащее из потолочной плиты ушко арматуры. Он был голый — совсем голый, его одежда была снята и находилась рядом, на полиэтилене.
Дима задергался, пытаясь освободиться — но это привело только к тому, что боль в руках стала совсем невыносимой.
Попал…
Дима не знал, кто это его и за что…
Но точно знал, что попал.
Мысли в голове неслись как бешеные… цыгане? Может и цыгане — он же тогда того рома исполнил, причем на глазах у отца, а у ромов долгая память. Но тогда почему сразу не убили? Беспредельщики какие-то? Но кто? И зачем? Он же не старший, он всего лишь…
Появилась она. На ней был какой-то рабочий комбинезон.
— Отпусти меня, с. а! — заорал Дима — ты сдурела?
Вместо ответа она нажала на кнопку на каком-то пульте, похожем на пульт от телевизора — зажужжал моторчик, и лебедка поползла вверх.
— А!!! С…а! А!!!
Не обращая внимания на крики — она установила камеру, и только потом — опустила Веню вниз, подставив стул. От боли в вывернутых руках — Дима почти ничего не соображал, только ругался матом и стонал!