Но дальше произошло то, что не произошло в свое время в России — армия совершила переворот. Немалую роль в решении совершить переворот — сыграло знание того, что произошло в России — военные решили действовать. Это горящее идеалами поколение — было просто забито сапогами, запытано, расстреляно, изнасиловано. Он знал — от непосредственных участников переворота, которые учили и его жизни — что солдатам был отдан приказ действовать с максимальной жестокостью, чтобы запугать и сломать даже тех, кого потом выпустили. На дискотеке Венда Сексо — устроили пыточный центр, что было весьма показательно.
И вот, полвека спустя — Чили страна с самым большим ВВП на душу населения в Латинской Америке… только будущего у нее — по сути, и нет. Это мало кто понимает, но… нет. Общество — до сих пор разрушено и сломлено. Глухое противостояние продолжается до сих пор — только те кто живет в Чили — видят, с каким остервенением студенты атакуют полицию во время демонстраций, и с какой жестокостью полиция разгоняет незаконные митинги. Это при том, что режим — давно другой, а во главе страны — дочь бывшего узника хунты. Но примирения — нет. И смирения — нет. А тем более — прощения нет.
А еще страшнее ситуация в Аргентине. Мало кто связывает ее экономическую неуспешность с террором семидесятых — восьмидесятых годов. Но связь есть. Это как труп, лежащий в доме. И он, видевший карательную систему изнутри — это понимал.
И здесь — все идет к одному из двух. С одной стороны — система в виде полиции, всю суть которой Ангел уже хорошо себе уяснил, власти, которую она защищает, коррупционеров. С другой стороны — вот этот передовой отряд молодежи, которые твердо знают, что они против, но мало кто может сказать, против чего. И либо система сломает молодежь — либо молодежь сломает систему. И в том и в другом случае — будущего у страны нет.
Запалили покрышки… черный, солярный дым разнесся по улице, раздались радостные крики. Маленькие победы в большой, проигранной еще до начала войны…
Он пошел дальше, чтобы не дышать этим солярным дымом и не слышать этих радостных криков тех, кому еще предстояло познать всю горечь плода. Шульгин — стоял дальше, на противоположной стороне Екатерининской. Увидев Ангела, он переложил в другую руку барсетку — знак того, что он не видит опасности и готов к контакту.
* * *
— Принесли?
Ангел кивнул.
— Отлично. Кто?
— Токарев?
Карта памяти от телефона перекочевала из рук в руки.
— Отлично. Что тут?
— Признание. В убийстве Богдановского.
Шульгин присвистнул.
— Чем дальше в лес, тем толще партизаны.