Конечно, разведчики были в спецшлемах. Но когда имеешь дело с «мозгоправами», никто гарантий не дает. Особенно если речь идет о среднем шаме с двумя функционирующими глазами (о «трехглазых» умолчим, потому что в природе они встречаются редко и ночами по развалинам не шастают – не по чину).
– Прицеливайся и вали его, – шепотом приказал лейтенант арбалетчику Митяю.
– А с этим, голым, что делать? – спросил копейщик Осип, вооруженный «пилумом» – метательным копьем с удлиненным стальным наконечником. Незаменимая вещь в разведке – можно метнуть, можно в рукопашной использовать. Главное, что убивает без шума.
– Голого пока не трогаем, попробуем в плен взять, – пояснил Рыков. – Валим шама и втроем бежим к лестнице. Вдруг там еще кто? Ты, Сергей, прикрывай нас с тылу и следи за периметром. Но стреляй лишь в крайнем случае.
Была особая причина, по которой Рыков оставил в засаде именно старшину. Ведь Латыпов находился в группе не как обычный боец, а как пловец-ныряльщик, которому предстояло выполнить очень сложное задание. Случись что со старшиной, вся вылазка теряла смысл. А она и без того оказалась на грани срыва, когда выяснилось, что в игру вступили шамы.
Латыпов кивнул. У него, как и у лейтенанта, был автомат, но с оптическим ночным прицелом. Так что подстрелить в вестибюле старшина мог любого, даже в самом темном углу. Только вот поднимать шум было крайне нежелательно – осторожные маркитанты следили за обстановкой не только со стен Стадиона, но еще и выпускали на обход патрули с обученными крысопсами. И если подобный патруль услышит подозрительный шум, то…
Рыков молча сделал выразительный жест рукой, означавший «Начали!».
Латыпов сразу навел прицел на шама – еще до того, как Митяй выстрелил в него из арбалета. Боковым зрением старшина следил за странным голым мужиком у стены, но тот вряд ли мог представлять серьезную опасность. А вот «мозгоправ» был менее предсказуем, потому и требовал дополнительного контроля.
После выстрела Митяя Латыпов отчетливо увидел, как болт вошел в спину мутанта. И все-таки продолжил держать шама на прицеле, потому что тот не упал сразу. Более того, развернулся на сто восемьдесят градусов, хотя и сильно качнувшись. В этот миг у Латыпова мелькнула мысль – может, разнести ему башку на всякий случай? Но прийти к однозначному решению старшина не успел, потому что по его мозгам словно шарахнуло шаровой молнией.
Он все же нажал на спусковой крючок, но сделал это рефлекторно, на инстинкте. И сам не понял, выстрелил или нет, так как в ту же секунду потерял сознание…