Так что Нави могла бы многое рассказать Тиму. Или Спартаку, как называли его зрители во время поединков на арене Стадиона. Или Тимуру, как звали его в Капитолии.
Но Нави еще не решила, что именно расскажет этому парню с невероятной судьбой. Парню, с которым она была связана особой нитью, проходящей через Поле Смерти. И уж совершенно точно она не собиралась посвящать его во все, что знала сама. Ведь каждый должен знать только то, что ему положено знать.
Нави не могла видеть будущее. Она могла лишь предполагать и на этом основании предугадывать. И больше всего она сейчас боялась ошибиться…
Нави подняла голову, и Тим подумал: «Нет, она все-таки видит меня. Только как? Она как будто смотрит прямо мне в лицо. Разве что веки не поднимает. Может, она вообще мысли читает, как шамы?»
Он непроизвольно поежился, хотя в помещении было не холодно. Даже, скорее, душновато. Пусть оно и находилось под землей, как и несколько смежных помещений, но не глубоко.
А еще здесь постоянно горел костер. Легкий сквозняк, тянувший, видимо, из вентиляционного отверстия, разве что немного освежал воздух, не принося прохлады. Тим даже почувствовал, что вспотел, а тело охватила слабость.
Может, это от усталости? Он бы с удовольствием вытянулся сейчас на полу и поспал. Однако странная старуха молчала. А Тим не решался прервать это долгое молчание.
И тут Нави наконец заговорила:
– Ты о чем-то спросил меня, Тим?
– Что?.. А-а. Да, я спрашивал. Мы говорили об Алене и ее отце. Ты что, знаешь их?
– Я многих знаю на этом свете, Тим. Но это не важно.
– Для тебя, может, и нет. Но мне необходимо вернуться на Стадион. Завтра.
– Зачем?
– Чтобы спасти Алену. Без меня ей угрожает опасность.
– Нам всем угрожает опасность, – меланхолично заметила старуха.
– Но Алена может погибнуть.
– Мы все можем погибнуть.
– Да плевать мне на всех! – воскликнул Тим. – Я должен спасти Алену. И точка! Завтра утром я уйду.
Старуха покачала головой. Снова покачала. Сейчас она походила на сердитую нахохлившуюся птицу. Потом с недоумением спросила:
– Ты что, любишь ее?
Совсем недавно кто-то уже задавал Тиму похожий вопрос. Кажется, это был Гермес. И Тим тогда не нашелся что ответить. Вернее, он полагал, что обязан Алене жизнью. Значит, вроде бы как в долгу перед ней.
Но Тим чувствовал, что это не вся правда. Его отношение к Алене не сводилось к чувству долга. Что-то тут таилось еще, чему он сам не находил объяснения. Только при чем тут любовь? Он и не знает, что это такое.
– Я не знаю, – сказал он. – Может, и люблю. Какая разница? Я должен спасти ее – и все. Чего непонятного?