Молодой человек достал из дорогого портсигара сигарету, зажег ее и спросил:
— Как тебя звать?
— Дневная Красавица.
— А дальше?
— Просто Дневная Красавица.
Он с безразличием иронично скривил губы и сказал:
— Ну-ну, если ты решила, что я из полиции…
— А тебя как зовут? — спросила Северина, впервые испытывая чувственное удовольствие от обращения на ты.
— Мне нечего скрывать. Меня зовут Марсель, а еще Ангел.
Северину охватил легкий озноб, настолько это двусмысленное прозвище соответствовало циничной чистоте лица, зарывшегося в подушку возле ее головы.
— А еще, — поколебавшись, продолжал Марсель, — а еще… Не стесняться же мне тебя в самом деле, а еще — Золотая Пасть.
— Почему?
— Гляди.
Только теперь Северина заметила, что он старался не открывать нижней губы, все время держал ее как бы приклеенной к десне. Он пошевелил ею, и Северина увидела, что все зубы под ней были золотые.
— Выбили одним ударом, — усмехнулся Марсель, — а кроме того…
Он не стал продолжать, за что молодая женщина была ему признательна. Она только содрогнулась от ухмылки, которая вдруг исказила его губы.
Марсель быстро оделся.
— Ты уже уходишь? — неожиданно для самой себя спросила Северина.
— Да, мне нужно, один приятель…
Вдруг он с удивлением и немного раздраженно прервал себя:
— Вот те на, я чуть было не начал перед тобой оправдываться.
Он ушел, даже не посмотрев на нее, но на следующий день пришел снова, уже один. Поскольку Северина была занята, к нему вышли Шарлотта и Матильда.
— Не беспокойтесь, — сказал Марсель. — Я хочу Дневную Красавицу.
Он стал терпеливо ждать. Время для него, как и для Ипполита, не имело обычного измерения. Он обладал способностью животных давать дышать своему телу, не вмешиваясь в его безупречную работу. То, что при этом происходило в его голове, ни названием, ни формой не напоминало мысли.
Шум шагов Северины тут же рассеял его бдительное оцепенение. Она радостно направилась к нему, но Марсель резким жестом ее остановил.
— Ну наконец-то, — проговорил он.
— Я не виновата, что тебе пришлось ждать.
У него было желание пожать плечами. Речь действительно шла об ожидании! Но как признаться женщине, почему сердишься, когда не желаешь признаваться в этом даже самому себе.
— Хорошо, — сказал он грубо. — Тебя ни о чем не спрашивают.
Он поцеловал ее в губы. И так как он не пытался больше скрывать свою золотую челюсть, то Северина одновременно почувствовала и тепло губ, и холод металла. Вряд ли она когда-нибудь забудет вкус этой смеси.
Марсель пробыл у Дневной Красавицы очень долго. Казалось, он хотел одним махом утолить истомившую его жажду. И Северина где-то в самой глубине сердца почувствовала неясную дрожь. Его объятия доставляли ей слишком большое удовольствие, ей было слишком приятно лежать, прижавшись к нему. Несколько раз она поймала себя на том, что ей хочется погладить невидимое в темноте тело Марселя. Наконец она не выдержала и слегка дотронулась до его плеча. Но тут же отдернула руку, коснувшуюся какого-то разрыва кожи. Марсель презрительно свистнул.