И он сделал экскаватор.
Но погреба у всех соседей уже есть, и больше рыть не собираются, организация «Горсвет» уверяет, что столбы, стоявшие полвека, еще век простоят, дома если и строили, то без котлована, а часто полынским обычаем и без фундамента. Простаивал экскаватор — пока не увели его ночью подростки: выкатили оравой бесшумно, потом завели и пошли куролесить по городу и окрестностям, пьяные, орали всякие слова и песни, натешились и, разогнав, пустили экскаватор с обрыва в речку Мочу (ударение на первом слоге), в которой он и затонул, высунув наружу ковш, как согнутую для подаяния ладонь.
А Григорий даже и не сразу заметил пропажу. Он в это время увлекся ружьем.
Он нашел ружье.
Под мостом в овраге лежало ружье. Григорий косил там траву для коровы. Вдруг: ружье. Откуда, чье? — непонятно. Ржавчиной уже тронулось, но хорошее еще охотничье ружье.
Григорий поднял его с тоской, желая выбросить куда подальше, но — принес домой. Две недели чистил его и ремонтировал — и решил, что он теперь охотник. Достал патроны, пошел в лес. Хотел волкозайца выследить и подстрелить. Но вместо волкозайца увидел зайца обыкновенного. Григорий, волнуясь, не дыша, поднял ружье, перед ним случилось дерево с сучком; целиться, положив ствол на сучок, было удобно. А заяц застыл: слушает чего-то. Григорий выстрелил, убил зайца. Побежал к нему с радостным криком. Заяц был мертв. Григорий бросил ружье, поднял зайца, прижал к лицу пушистый его теплый мех, пачкаясь кровью, — заплакал. Он ведь в детстве цыпленка случайно заденет ногой — и то переживал, а тут вовсе убил животное. Будь я проклят, твердил Разьин. За что мне такое наказание?
И долго еще можно перечислять увлечения Григория, но не в подробностях суть, а в том, что, увлекаясь, получая от этого одни огорчения, Разьин становился все мрачней и задумчивей.
Он искал причины.
И честно нашел их в самом себе.
Умная голова дураку досталась! — услышал он как-то слова старух о пьянице Костоломове, который, действительно, в редкие трезвые дни был сообразительный и ловкий мастер по электричеству, он был электрик.
Ошеломили Григория эти слова. И он подумал о себе так: у меня наоборот — дурная голова умному досталась.
Потому что он считал себя все-таки умным.
Ведь не был бы он умный, он бы все свои дела делал без всякого беспокойства. Дурак ведь что сотворит, то и считает хорошим. А он нет, что ни делает — все ему не нравится, но делать — охота, особенно спервоначалу.
Итак, голова виновата.
Это, наверное, болезнь такая.
Болезни лечат у врачей.
И тут он как раз прочитал в газете «Гудок» сразу две подряд заметки на медицинскую тему: про человека, у которого отрезало руку, а ее положили в лед, отвезли вместе с человеком в больницу и пришили через три часа после отрыва, — и про очередную операцию по пересадке сердца, которая прошла успешно.