Я ушла.
— Кейт!
— Она не хочет тебя видеть, — я слышала, как зарычал Брам.
— Нам нужно поговорить!
Я проигнорировала Шейна и продолжила идти в свою комнату в задней части дома, пока слезы текли по моему лицу. Я просто хотела своих детей.
***
— Ты не можешь вечно игнорировать его, — ругала меня Анита, покачивая Айрис, пока я одевалась. Боже, у меня все еще болело, а швы, которые наложил доктор, жутко чесались.
— Я не хочу его видеть.
— По крайней мере, он должен увидеть Айрис.
— Он видел ее.
— Он еще даже не держал ее.
— Да, но он мудак, а я не хочу, чтобы она заразилась.
— Послушай, я буду первая, кто вздернет его на дереве, но черт, сис. Ты не такая.
— Какая не такая? — спросила я, пока осторожно натягивала лифчик для кормления. Моя грудь стала еще больше и горячей. Молоко еще не поступало в полной мере, но медсестра сказала, что это вопрос пары дней. Я надеялась, что «девочки» не будут так напоминать шары для боулинга, когда это произойдет. Это было смехотворно.
— Ты, игнорирующая Шейна. Знаю, что злишься, но ничего не успокоится, если не поговоришь с ним. Ты и понятия не имеешь, что он хочет сказать. Может, он хочет позволить детям жить здесь с тобой, но ты никогда не узнаешь, раз даже не хочешь находиться с ним в одной комнате.
— Я очень сомневаюсь, что он позволит детям жить с их тетей в другом штате. Ты с дубу рухнула?
— Ты понятия не имеешь, чего он хочет, мишка Кэти. Вот, что я скажу. Если он искренне-серьезно хочет наладить отношения, ты не хочешь этого?
— Искренне-серьезно?
— Что?
— Нет такого слова.
— Есть.
— С каких пор?
— С тех пор как горячий парень из «Стрелы» сказал его. Перестань менять тему. Он здесь два дня. Ты должна с ним поговорить.
— Хорошо, — пробурчала я. — Но я возьму Айрис с собой.
Я осторожно подошла к Ани и забрала свою дочурку из ее рук.
— Как ты смеешь забирать эту малышку от ее тети?! — фыркнула Ани.
— Серьезно? — спросила я в притворном ужасе.
— Слишком рано?
— Да, слишком рано. Дурашка.
Я покинула комнату, когда она усмехнулась, и спрятала улыбку. Анита всегда была немного резковата, но она будет первой, кто прикроет твою спину: физически или словесно. Она попала к нам в семью поздно, когда детство уже заканчивалось, и я знаю, что из-за этого она чувствовала себя не в своей тарелке, но я всегда считала ее своей сестрой... Даже когда она отпускала свои совершенно неуместные шуточки. В конце концов, она тоже это поняла.
— Кейт, — сказал Шейн, вставая из-за кухонного стола моих родителей.
— И ты, Брут? — сказала я отцу, который все еще сидел. — Не знала, что ты делишь один стол с придурками.