Вечер стоял прекрасный. Она решила махнуть рукой на ужин и сходить в дом приходского собрания, показать письмо отцу Флуду. Оставив миссис Кео записку, Эйлиш вышла на улицу и вдруг заметила, как все вокруг красиво: листва деревьев, прохожие, играющие дети, свет в окнах зданий. Такое чувство никогда еще ее в Бруклине не посещало. Это письмо, сообразила Эйлиш, привело ее в приподнятое настроение, наделило новой свободой, которой она не ожидала. Она предвкушала, как покажет письмо отцу Флуду, если, конечно, тот окажется дома, а завтра, встретившись, как было условлено, с Тони, и ему, а после напишет, чтобы сообщить новость, домой. Через год она станет дипломированным бухгалтером и начнет искать работу получше. А тем временем наступит невыносимая жара, потом зной спадет, деревья сбросят листву, в Бруклин вернется зима. Но и та истает, обернувшись весной, затем – ранним летом с долгими солнечными вечерами после работы, и она, надеялась Эйлиш, снова получит от Бруклинского колледжа такое же письмо.
И во всех мечтаниях о том, как сложится год, Эйлиш воображала рядом с собой улыбающегося Тони, его внимание, веселые рассказы, объятия на уличных углах, сладкий запах дыхания при поцелуях, ладони на ее спине, его язык у нее во рту Все это у нее уже было, думала Эйлиш, а теперь есть и письмо – такого она, только-только приехав в Бруклин, и вообразить не могла. Ей пришлось убрать с лица улыбку, чтобы люди, мимо которых она проходила, не принимали ее за слабоумную.
Дверь открыл отец Флуд, со стопкой каких-то бумаг в руке. Он провел Эйлиш в парадную гостиную. Читая письмо, он принял озабоченный вид и, даже возвращая ей этот листок, сохранил серьезность.
– Вы чудо, – торжественно объявил он. – Вот и все, что я могу сказать.
Эйлиш улыбнулась.
– Большинство тех, кто приходит в этот дом без предварительной договоренности, нуждается или в помощи, или в решении какой-то проблемы, – продолжал отец Флуд. – А вы почти никогда не появляетесь без хорошей новости.
– Я скопила кое-какие деньги, – сказала Эйлиш, – и смогу оплатить второй год обучения сама, а когда найду работу, верну вам деньги за первый.
– За него заплатил один из моих прихожан, – ответил отец Флуд. – Ему хотелось сделать что-то для людей, и я уговорил его внести деньги за ваш первый год, а скоро напомню, что хорошо бы раскошелиться и на второй. Я объяснил ему, что дело это достойное, что он почувствует себя благородным человеком.
– Вы сказали ему, что деньги предназначены мне? – спросила она.
– Нет. В подробности я вдаваться не стал.