– Она ужасная. Невыносимая.
– Так чего вы от меня-то хотите? – поинтересовалась Эйлиш.
– Откажитесь есть за одним столом с ней, когда это сделаем мы. Эта Кео вас послушает, – предложила мисс Мак-Адам.
– И где же она будет есть?
– Да хоть на улице, мне-то что, – сказала мисс Мак-Адам.
– Мы не хотим с ней водиться, никто из нас, – объявила Диана. – Если станет известно…
– Что в этом доме селятся такие люди… – продолжила мисс Мак-Адам.
Эйлиш захотелось захлопнуть перед их носом дверь и вернуться к книгам.
– Мы просто решили открыть вам глаза, – пояснила Диана.
– Уборщица из Кавана, – сказала мисс Мак-Адам, и Диана захихикала снова.
– Не понимаю, что вас так веселит, – обернулась к ней мисс Мак-Адам.
– О господи, простите. Это просто ужасно. Никто из приличных мужчин не захочет иметь с нами дело.
Эйлиш смотрела на них так, как мисс Фортини смотрела в «Барточчис» на докучливых покупательниц. Обе работали в офисах, и ей вдруг пришло в голову, что, когда она появилась здесь, такие же разговоры могли вестись и о ней, продавщице. И она решительно закрыла дверь.
Утром, когда Эйлиш вышла на улицу, миссис Кео постучала в окно и, жестом попросив ее подождать, открыла парадную дверь.
– Я тут подумала, не согласитесь ли вы оказать мне большую услугу? – спросила она.
– Конечно, соглашусь, миссис Кео, – ответила Эйлиш. Это мать научила ее отвечать такими словами, когда кто-нибудь просит об услуге.
– Вы не могли бы взять сегодня Долорес с собой на танцы? Она изнывает от желания пойти туда.
Эйлиш помолчала. Жаль, что она не предвидела этого вопроса и не придумала заранее ответ на него.
– Хорошо, – сказала она и кивнула.
– Что же, прекрасная новость. Скажу ей, чтобы готовилась.
Эйлиш попыталась найти благовидный предлог для отказа, причину, по которой ей не удастся пойти, однако простуду она уже использовала на прошлой неделе и понимала, что рано или поздно отправиться на танцы придется, хотя бы ненадолго.
– Я не уверена, что смогу задержаться там надолго, – сказала она.
– Это не страшно, – ответила миссис Кео. – Совсем не страшно. Ей тоже особо задерживаться неохота.
После работы Эйлиш, поднявшись из своей комнаты, обнаружила Долорес Грейс одиноко прибиравшейся на кухне и сказала, что зайдет за ней в десять.
За ужином о танцах никто не говорил; из царившей на кухне атмосферы, из того, как мисс Мак-Адам поджимала губы и не скрывала раздражения, которое обуревало ее всякий раз, как к ней обращалась миссис Кео, из мертвого молчания Долорес Эйлиш вывела заключение, что какой-то серьезный разговор уже состоялся. А по тому, как мисс Мак-Адам и Диана старались не встречаться с ней глазами, поняла: им известно, что она берет с собой на танцы Долорес. Оставалось надеяться, что они не считают это ее почином, что она сумеет внушить им: взять с собой Долорес ее принудила миссис Кео.