* * *
Тени на чердаке стали больше. Артур сидел неподвижно со своей рваной бумагой, глядя в окно на луну над морем. Он мог догадаться, где Джулиан и остальные сейчас были: он знал о лунной дороге и знал другие пути в земли фейри. Он ездил по ним под улюлюканье стай фей и гоблинов, скачущих впереди своих хозяев, неземной красоты принцев и принцесс их двора. Однажды в зимнем лесу у пруда он упал, и лед пронзил его тело. Он вспоминал, как смотрел на брызги своей крови, которая растекалась по серебряной поверхности пруда.
― Как мило, ― рассуждала дама фейри, когда кровь Артура впитывалась в корку льда.
Он думал также о своем разуме: разрушенная поверхность, отражающая сломанную и несовершенную картину. Он знал, что его безумие не похоже человеческого. Оно появлялось и исчезало, едва нанося ему вред, поэтому он надеялся, что оно больше не вернется. Потом оно вернется, сокрушив его, подобно шествию толпы, прошедших по нему, которых никто не увидит и хором голосов, которые никто не услышит.
Лекарство помогало, но его не осталось. Джулиан всегда приносил лекарство, с того самого времени, когда он был маленьким мальчиком. Артур не был уверен, сколько лет ему сейчас было. Достаточно взрослый. Иногда Артур задавался вопросом, любит ли он мальчика. Любит ли он кого-нибудь из детей его брата. Были случаи, когда он просыпался от снов, в которых с детьми случались страшные вещи, с мокрым от слез лицом.
Но это могло быть чувство вины. Он не имел ни возможности вырастить их, ни храбрости, чтобы позволить Конклаву сменить его на лучшего опекуна. Впрочем, кто бы разлучил их? Никто, наверное. Семья должна быть вместе.
Дверь у подножия лестницы заскрипела. Артур обернулся с нетерпением. Возможно, Джулиан подумал, что его план безумен и вернулся. Лунная дорога была опасной. Само море было полно коварства. Он вырос возле моря, в Корнуолле, и он вспомнил его монстров. И горькая вода, как брызги крови; и гребни как клыки, что тело уничтожают.
Или, возможно, там никогда не было монстров. Девушка появилась на верхней ступеньке и спокойно посмотрела на него. Ее волосы были собраны на затылке так туго, что кожа казалась натянутой. Она наклонила голову, заходя в тесную, грязную комнату, в которой были заклеены окна. В её лице было что-то, что вызвало вспышку в памяти.
Что-то такое, что холодный ужас пронзил его насквозь. Он сжал подлокотники своего кресла, его разум вел пустой разговор с кусочками старой поэзии. Пугает кожа белизной, то жизнь по смерти, дух ночной…
― Артур Блэкторн, я полагаю? ― сказала она со скромной улыбкой. ― Я — Зара Дирборн. Я полагаю, вы знали моего отца.