– Пошли, брат, – тихо сказал ему Макрон. – Уже недалеко.
Катон не ответил.
– Ты уверен, что готов пустить меня на постой в своем доме? Если хочешь какое-то время побыть один, я тебя пойму. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть к мальчику и пережить свою скорбь по Юлии.
Катон тряхнул головой и попытался сделать бодрое выражение лица.
– Нет. Хватит мне уже скорби. Можешь пожить у меня. Осмелюсь сказать, мне пригодится твое общество.
– Тогда ладно. Но предупреждаю тебя. Я нагулял хороший аппетит и способен съесть все припасы. Я голоден, чертовски голоден. Чем скорее мы скинем мешки и устроимся на ночлег, тем лучше.
Они снова вышли на дорогу. Стало смеркаться, последние лучи солнца освещали холмы и город теплым светом, но повозки и пешеходы не останавливались, продолжая двигаться к великому городу, предлагавшему в обмен на пропитание развлечения и наслаждения, которые влекли к себе десятки тысяч путешественников. С наступлением темноты на городских стенах зажглись факелы, загорелись огни в городских домах и костры у ворот там, где остановились на ночлег другие путешественники. Они сидели вокруг у костров, слышались пение и смех, все наслаждались вечерней прохладой.
Катон и Макрон непреклонно двигались вперед. Прозвучал сигнал горна, возвещая о наступлении первого ночного часа, и они дошли до высоченных Раудускуланских ворот. Показали опциону свои военные жетоны, чтобы не платить за вход в город, и вошли. Они не были в Риме уже почти три года, и вонь клоак, порченых овощей и кислый запах гниения на мгновение показались им невыносимым. Виа Остия в черте города проходила через Авентин, густонаселенный район, состоящий из ветхих многоэтажных домов, более высоких, чем в Остии, и нависающих над улицами. Местами на стенах домов висели светильники, слабый свет струился из окон и дверей. Двое легионеров шагали по тротуару, возвышающемуся над уровнем мостовой. На улице еще было много народу, они сновали туда-сюда, уворачиваясь от грохочущих по изрезанной колеями мостовой повозок. Катону не слишком нравилось, что они выделяются в толпе своими военными туниками, но, похоже, никто не обращал внимания ни на него, ни на Макрона.
И это пробудило в нем привычное чувство обиды. В Британии он и Макрон командовали сотнями легионеров, которые уважали их как людей и как командиров. Боевые товарищи, проливавшие кровь и отдававшие свои жизни за то, чтобы эти люди в Риме могли спать спокойно, не опасаясь никаких врагов и наслаждаясь плодами военных побед римской армии. Но в Риме почти ничего не знали о том, как тяжело достались Макрону, Катону и другим легионерам эти победы на земле Британии, о них почти не писали в ежедневных объявлениях на Форуме, да и то, что писали, люди читали очень редко. Для толпы они были все равно что невидимы. Это разочарование лишь еще больше отяготило ему сердце. Миновав высоченную стену Большого Цирка, они начали спускаться к Форуму.