Катон наклонился вперед. Его глаза расширились, и он пристально смотрел на Нарцисса.
– Что ты хочешь сказать про Юлию?
– Она живой человек… была. У всех нас, Катон, есть свои потребности. Уверен, тебе не надо, чтобы я все в подробностях расписывал. Ты отправился на войну, был шанс того, что тебя не будет много лет или что ты вообще не вернешься. Юлия человек, из плоти и крови. Несомненно, иногда ей становилось одиноко. Откуда нам знать? Станешь ли ты винить ее в том, что она искала утешения в чужих объятиях?
Эти слова ударили Катона будто молотом по голове и в сердце, и он ощутил тошноту.
– Нет… это ложь.
– Я понимаю, что тебе не хочется в это верить. Всем сердцем хотел бы, чтобы это не было правдой.
– У тебя нет сердца, проклятый ублюдок! Я тебе не верю.
Катон ударил ладонью по столу, и Нарцисс инстинктивно отшатнулся, но его лицо не изменилось.
– Я не ждал, что ты мне поверишь. Тем не менее это правда.
– Нет.
Нарцисс хотел было ответить, но откинулся на спинку стула и сложил руки. У Катона голова шла кругом, он отказывался верить услышанному, но ему надо было услышать больше, надо было понять.
– Откуда ты узнал это? – требовательно спросил он. – Откуда?
– Мое дело – знать все. За ней следили по моему приказу.
Катон покачал головой.
– Как она вообще тебя могла заинтересовать? Она ни для кого не представляла опасности. Зачем же за ней шпионить?
– Я за ней не шпионил. Я поставил под наблюдение ее отца. Пусть сенатор Семпроний и не самый богатый человек, но у него есть авторитет в Сенате. Он из тех, к кому прислушиваются, следовательно, именно тот, кого я не могу игнорировать, если я не глупец.
– И какое это имело отношение к моей жене?
– Никакого. За исключением того, что ее видели выходящей из дома сенатора в компании другого мужчины, который также представляет для меня интерес. Они приходили в дом на Квиринале, мои люди видели, как мужчина входил в дом и выходил из него на следующее утро.
Катон вздрогнул, осознавая, что из слов вольноотпущенника можно сделать лишь один вывод. Он ощутил гнев и отчаяние, ненависть, ему сдавило грудь, он едва дышал. Как она могла? Как такое может быть правдой? Как она могла так с ним поступить? Как она могла предать его? Он прижал ладонь ко лбу и закрыл глаза, пытаясь выбросить это из сознания. Но мысленным взором представил себе Юлию и этого чужака, входящих в тот самый коридор, в который он впервые вошел вчерашним вечером. Представил себе, как они входят в спальню. Юлия оборачивается к мужчине, обнимает его, целует, а потом… он выбросил этот образ из своего ума и резко открыл глаза.