Клавдий держался за поручень, изо всех сил стараясь не упасть и пытаясь выглядеть достойно. Золотой венок на его белоснежно-седой голове слегка сбился набок, и стоящий рядом раб то и дело пытался незаметно поправить его. Позади колесницы императора шел эскорт императора, советники из Сената и вольноотпущенники, в том числе Паллас и Нарцисс, в скромных туниках, подобающих их невысокому социальному статусу, пусть они и обладали влиянием большим, чем любой другой в этой процессии. За ними и шли Катон с Макроном во главе небольшой колонны других воинов, которых тоже должен был наградить император. Несмотря на жару, они были в полном доспехе, им лишь было позволено снять шлемы и нести их на сгибе руки, чтобы народ Рима мог лучше разглядеть своих героев. Многие зрители уже были пьяны, женщины обращались к воинам, делая им непристойные предложения. Макрон заранее запасся кучей щепочек с названием таверны, ближайшей к дому Катона. И время от времени отдавал одну из них наиболее привлекательным кандидаткам, предлагавшим ему разнообразные плотские утехи.
Он поглядел на Катона, который смотрел на него с осуждением, и пожал плечами.
– Никакого смысла в том, чтобы не воспользоваться случаем. В конце концов, я не один год служил Риму. Пусть он теперь мне послужит.
Следом за воинами ехали повозки, нагруженные хлебом и сладкой выпечкой. Стоящие на них рабы бросали угощение в толпу. На повозках, ехавших следом, лежали оружие и доспехи, захваченные в Британии, а на самой последней везли Каратака и его родных, которых вымыли и одели в новые туники. Они стояли в надменном молчании, окруженные презрением толпы и сопровождаемые презрительными выкриками.
– Центурион! Центурион Макрон!
Они обернулись и увидели рослую худощавую темноволосую женщину, которая задрала край туники, обнажая бедра и треугольник волос на лобке между ними.
– Я твоя, центурион Макрон! Меня зовут Персилла, лучшая девка в Субурре. Для тебя – особая цена!
Макрон сунул руку в вещмешок, но Катон покачал головой.
– Мне казалось, у тебя и так хороший выбор. Зачем же еще и платить?
– Ничего плохого в том, чтобы поторговаться. Может, у нее и для тебя подружка найдется.
Макрон заметил, что Катон предостерегающе смотрит на него.
– Или… почему бы меня и двоим не обслужить?
Шагнув в сторону, Макрон протянул женщине щепку с надписью, а затем вернулся к Катону с радостной ухмылкой, в предвкушении плотских удовольствий.
– Похоже, уже начинаю привыкать к этим геройским забавам.
Они медленно прошли по Форуму, мимо ступеней, ведущих к Сенату, и начали подниматься в гору, на Капитолийский холм, к фронтону храма Юпитера, соперничающего высотой с императорским дворцом и возвышающегося над центром города. Дорога шла по склону зигзагом, и туда заехали только повозки с вражеским оружием и пленниками. Повозки с едой свернули в сторону, и рабы принялись бросать остатки угощения в толпу. Рабы, стоявшие наготове в переулке, ринулись вперед, чтобы помочь остальным повозкам подняться в гору. Они ухватились руками за перекладины по бортам повозок и начали толкать их вверх по крутому склону. Голова процессии уже миновала вход на территорию храма и скрылась от глаз толпы, стоящей на Форуме. Вошедшие стали по обе стороны от входа, чтобы приветствовать следующую за ними семью императора, и разразились криками, когда с грохотом остановилась последняя из колесниц. Клавдий сошел с нее и с трудом двинулся к платформе, возвышающейся над центром Рима. Толпа снова узрела его и с новой силой закричала. Шум приветствий эхом отразился от высоких зданий по обе стороны Форума. Клавдий занял место на троне, его родные и ближайшие советники расположились по обе стороны от него и позади, а затем свои места стали занимать сенаторы.