«Тогда не стоило пи. ть деньги…»
«Заткнись!»
Вечный спор Белинды-один и Белинды-два. Да, она много о чем не подумала заранее, и что теперь — повеситься на люстре в этом зачуханном холле?
Мужчина за стойкой, наблюдая за тем, как меняются выражения на лице посетительницы, пояснил:
— Я всего лишь взгляну — это для заполнения формы. Даже ксерокопировать не буду.
Черт, нужно было настоять на чужом имени. Соврать, что потеряла документы, что при себе ни паспорта, ни водительского удостоверения, но Лин вдруг почему-то сдулась. Растерялась, поняла, что чертовски устала и уже не способна ни на правдоподобную ложь, ни на то, чтобы предложить администратору взятку. Просто потянулась к рюкзаку и достала документы.
— Спасибо, мисс.
«Пожалуйста, говнюк. Теперь ты, а, значит, и все остальные, знаешь мое настоящее имя».
И, значит, задерживаться здесь точно нельзя. Завтра. Она уедет отсюда на рассвете, доберется до населенного пункта побольше, а там позаботится о том, чтобы заполучить поддельные документы.
Администратор неторопливо заполнял бумажную форму, а Лин в ожидании переминалась с ноги на ногу. И уже тогда, когда она была готова рыкнуть: «Ну, долго мне еще здесь стоять?», ей протянули обратно паспорт и ключ от номера.
— Ваша комната номер шесть, мисс Гейл.
— Спасибо.
— И вам. Чудесного денька в Ринт-Круке.
— Благодарю.
Дверь наружу выпустила ее с мелодичным звоном колокольчика, прикрепленного над дверью.
* * *
(Cody Crump — Burn)
Комнату Белинда невзлюбила с первого взгляда — узкую, полутемную, отделанную, как шлюшачий будуар, в бордовых и персиковых тонах.
В Ринт-Круке не нашлось дизайнера интерьеров? Конечно, не нашлось. Скорее всего, апартаменты обставляла по собственному вкусу жена или любовница администратора. А еще более вероятно — он сам.
— Тьфу.
И здесь ей предстояло коротать вечерние часы и ночь.
Похер. Всего одна ночь, а утром женщины по имени Белинда Гейл и след простынет. Тот самый след, который унюхает и по которому понесется, как поганая адская гончая, Джордан.
Или уже понесся.
Болела голова, настроение упрямо продолжало крениться к отметке «рвотно-болотное» — пришлось вывернуть рюкзак наизнанку, высыпать все его содержимое на покрытую шелковым и оттого скользким оранжевым покрывалом кровать и отыскать таблетки. Слишком жесткий блистер оцарапал палец; пластиковый стакан нашелся в ванной — Лин разжевала таблетку, запила ее глотком проточной воды и посмотрелась в зеркало.
Лучше бы не смотрелась: почти лысая голова, темные круги под глазами, затравленное и жестко-упрямое выражение лица — не женщина, а угрюмый звереныш-подросток, едва унесший ноги от своих же, норовящих его покусать дружков.