И ушел, оставив ее с тумбой, заваленной горками истолченных листьев-корешков и странной мазью, похожей на прозрачный застывший жир.
«Мазать, где боль».
А ведь позаботился Великий Мастер о ее просьбах, не забыл — распорядился, чтобы накормили, обогрели и даже подлечили — к старику с изогнутой трубкой поднялась в груди волной и излилась во вне благодарность.
— Тин-До, — тихонько усмехнулась Белинда. — Я в Тин-До, и меня не выперли. Обосраться!
В любой другой день неуместная при виде скудных благ радость быстро угасла бы — помогла бы «херня», — но сегодня «херня» молчала. Видимо, пребывала в той же блаженной неге, что и сама хозяйка, которая, как только знахарь ушел, завалилась на кровать, вытянула ноги и счастливо прикрыла веки.
(Двумя часами позже)
«Вот была бы в стене такая дыра, как и не дыра. Чтобы не холодно, но куда можно было бы курить…»
Курить хотелось настолько же сильно, насколько не хотелось вылезать из теплой постели. Привычка, хрен ее раздери, — она, как пиявка: если присосалась, не отвяжешься. Либо поддаться, либо с корнем прочь.
Вялой еще со сна Белинде «с корнем прочь» было лень, и, значит, пришла пора искать укромный угол с новой дырой в стене.
Вот бы еще узнать время? Отыскавшийся в рюкзаке мобильный на нажатие кнопки не среагировал — села батарея. Лин огляделась в поисках розетки и одернула себя же — какие, в зад, розетки, если по ночам здесь жгут факелы? Мда, сотовый, пока она в Тин-до, не зарядить — радостно от этого, грустно? Да плевать. Звонить ей некуда, звонить ей некому, а вот курить хочется.
Пришлось отложить бесполезный телефон, натянуть на ноги кроссовки, поплотнее запахнуть длиннополый халат и выскользнуть из теплой комнаты в стылый коридор.
А монастырь жил своей жизнью: по нижним коридорам в противоположную от кухни сторону катали в бочонках воду (или не воду?), к кухне наоборот несли доверху набитые травой корзины — сушить? А потом в похлебку, в чаши для горения, для отваров? Так запросто и не разберешься. Голосили в соседнем проходе люди — туда Белинда не сунулась; для чего-то схоронилась в углублении между колоннами и переждала очередных ходоков с мешками.
Вроде не гонят, а на глаза лишний раз попадаться не хотелось — вдруг не похвалят? Отыскав ближайшую винтовую лестницу, она, с непривычки запинаясь о слишком длинные полы халата, неуклюже взбежала на следующий этаж и, предварительно выглянув, выскользнула в очередной проход.
Здесь дыр в стене не было ни одной, зато неожиданно обнаружилось множество, как в общежитии, дверей — пройти бы мимо, да пересилило любопытство — как не узнать, куда именно попала и чем живут-дышат в Тин-До? Тем более что почти все двери почему-то приоткрыты…