Все засмеялись удачной шутке, но стаканы все-таки подняли и, весело чокнувшись, выпили. Хлопнула внешняя входная дверь клуба. Все обернулись посмотреть, кто пришел. Когда открылась внутренняя дверь, все собутыльники Виталия дружно и радостно протянули хором:
— О-о-о!
Виталий просто смотрел на идущего к ним мужчину, улыбающегося во весь рот золотыми, или из какого-то желтого металла, зубами. Он тоже улыбался вместе со всеми, просто потому, что все улыбались и почему-то были рады пришедшему человеку. А когда вошедший подошел к сцене, то раздосадованно спросил.
— Че, бл…дь, я опять опоздал, что ли?!
То ли это получилось у него так смешно, то ли присутствующие знали что-то, чего не знал Виталий, но все дико заржали в буквальном смысле слова. Это уже мало было назвать смехом. А Виталий продолжал сидеть и просто улыбаться, не понимая, чему смеяться. Но это тут же объяснил Филипп, сидящий рядом.
— Труня как ни придет, так постоянно опаздывает. Прямо перед его приходом последнее всегда допивается, — сквозь смех говорил он.
Виталий посмотрел на пришедшего внимательней. Вот, значит, как выглядел этот Труня, о котором он уже знал. Две ходки в зону, фиксатая челюсть, своеобразный говор, как и у тоже много сидевших Стаса и Блатного. Это и был дядька какого-то Геры, который еще сидел на малолетке. Труня посмотрел на ряд бутылок у стены и произнес все тем же сокрушенным голосом.
— Бл…дь, какой-то пидор проклял, сука!
Последнее его слово уже тонуло в новом хохоте. Только-только начавший стихать смех веселых, подвыпивших людей вновь взорвал зрительный зал. Даже игравшие в теннис мальчишки тоже смотрели на сцену и смеялись.
— Ну и х…й с вами, я зато пластику щас втарю, и накурюсь, назло вам, — шутливым тоном сказал Труня и достал из кармана спичечный коробок и папиросу.
— Ну ладно-ладно, курнет он сам, — тоже шутливым тоном ответил все еще смеющийся Блатной. — Мы че, виноваты, что ли, что ты постоянно так приходишь? Ты ж седня на работе должен вообще быть вроде?
— Так а все уже, время, — ответил Труня, высыпая содержимое спичечного коробка на руку. — Там уже вон темнеть начинает на улице. Не видишь что ли? Сидите тут…
— Так это «химка» или пластилин, я не понял? — спросил Стас, смотря, как Труня начинает сразу забивать в папиросу табак с руки.
— Пластилин, я просто раньше ещё покрапалил, на работе еще, — пояснил Труня.
Виталий обратил внимание на его татуировки, потом посмотрел на руки остальных и стал искать у всех среди наколотых перстней тот, с полосой по диагонали, который мечтал наколоть себе, если придётся отсидеть на малолетке. Но найти не успел. Никто не заметил, как открылась дверь и зашел еще один человек. И только когда он начал громко говорить на ходу, все повернулись к нему.