— Да вижу-вижу, — проворчал Дон, опять смочив мизинец слюной и проводя по дымящемуся ободу папиросы с другой стороны.
Виталий внимательно наблюдал за всем этим, но ничего не спрашивал, хотя и ничего не понимал, зачем они это делают. Дон сделал еще две затяжки и передал папиросу Вратскому, сам при этом сидел с напряженным видом, задержав дыхание. Виталий наблюдал за ним краем глаза, сам при этом испытывая мандраж, так как уже понятно было, что Вратский передаст папиросу уже ему, и тоже придется курить. И только когда ему ее уже передали, Дон с шумом выпустил дым из легких. Виталий уловил этот момент, но сам решил так пока не делать, потому что Вратский так не делал, и значит, что так задерживать дыхание было необязательно. Когда дым он уже набрал в рот, первой мыслью было — не затягиваться. Кто знает, как подействует этот наркотик на его организм. Но оба друга так смотрели на него, что пришлось вдохнуть этот странно пахнущий дым. На первый взгляд в легких ничего не обожгло и в голове не произошло никаких изменений. За исключением того, что дым был противный на вкус, он был терпимым. Виталий сделал вторую затяжку, как все, и передал папиросу Дону.
— Ништяк пластик? — спросил Дон, опять слюнявя палец и смачивая им огонек папиросы по краям.
— Ну, — с видом знатока сказал Виталий и стал сплевывать слюну, которая почему-то так обильно стала скапливаться во рту. — Ништяк пошла.
Это выражение он слышал в связи с алкоголем. И произнес его сейчас, потому что это было первое, что пришло в голову. Он неуверенно посмотрел на обоих, к месту ли он сказал это «ништяк пошла». Но Дон как ни в чем не бывало затягивался опять папиросой, а Вратский еще и ответил, глядя на Виталия.
— Это с Жариково кресты приехали, угостили. Там щас самый сенокос на пластилин.
Виталий с видом знатока кивал в ответ, хотя сам не понимал даже, что такое пластилин. Он знал только про «химку» и гашиш. Дон передал папиросу Вратскому, а сам опять задержал дым в легких. В этот момент Виталий почувствовал, как что-то начало сильно мутить мозги. И глаза, казалось, стали становиться тяжелее. Голова немного закружилась, и он тупо смотрел, как Вратский зачем-то стягивает папиросную бумагу вместе с наркотиком еще больше, и как-то странно ее загибает. Пока Виталий пытался сообразить, зачем он это делает, волна мути в голове поднялась еще больше. Когда Вратский передал ему папиросу, первым желанием было передать ее дальше, но взгляд парней опять заставил его затянуться и вдохнуть наркотический дым. Посмотрев на загнутую папиросу, содержимое которой заканчивалось, он сделал еще одну затяжку и передал папиросу Дону.