Дверь сарая распахнулась. Звук долетел до нее спустя мгновение, словно эхо.
Это был ее отец.
Это был ее отец!
Он отощал по сравнению с тем, что она помнила, – и эти поношенные вещи были ей не знакомы. Однако она узнала его дурацкую походку: как дергается голова, как болтаются длинные руки.
Он нес удочку.
Она смотрела, как он широко шагает, опустив глаза и вглядываясь в замерзшее озеро. Ей понадобилась секунда, чтобы понять, чтобы увидеть то, что видит он, – и тогда птица у нее в горле издала вопль, такой неожиданный и странный, что она сама поразилась.
Икс поспешно сжал ее пальцы.
Ее отец обернулся и увидел их.
Во льду был десяток дыр.
19
Икс смотрел, как Зоя идет вниз по склону. Она крепко обхватила себя руками и смотрела прямо на отца, не давая тому отвести взгляд.
Икс услышал позади себя в лесу какой-то шум. Что-то с хрустом пробиралось по снегу. Он решил, что это какой-то зверь, и не стал поворачиваться. Он не хотел отрывать глаз от Зои.
Из-за трясучки такая близость к добыче была почти невыносимой. Лихорадка пылала у него под кожей. Его опущенные руки обрели собственную волю и начали дергаться. Им отчаянно хотелось действовать – убивать, – хотя самому Иксу эта мысль была отвратительна.
Он напомнил себе, что убийство этой последней души подарит ему свободу. Однако идея свободы была слишком незнакомой и огромной, чтобы он мог остановиться на ней. Она стремительно сменилась тяжелым гнетом вины. Почему возможность быть с Зоей должна осуществиться за счет другой души и почему этой душой должен стать ее отец? Повелители сделали так, чтобы даже свобода казалась грехом! Он уговаривал себя думать об объекте охоты не как о Зоином отце, а как о безликом безымянном существе, которое необходимо прикончить: шестнадцатом черепе, который он повесит себе на шею и который ничем не будет отличаться от пятнадцати предыдущих.
У него за спиной сломалась ветка. Звук был тихим, но Икс был в таком напряжении, что даже этот шум ударил его по ушам. Но он упрямо не оборачивался.
Зоя уже прошла половину склона – была на полпути к отцу.
До встречи с ней Икс вырывал души из Верхнего мира без особых возражений со стороны собственной совести. Он говорил себе, что ненавидит это занятие, но когда наступало время, ему неизменно удавалось вызвать в себе достаточно ярости, чтобы нанести удар по цели. Теперь он пытался понять, был ли он столь жестоким охотником потому, что у него в жилах текла кровь повелителя, или потому, что никогда не жил настоящей жизнью, никогда не понимал ценности души, никогда не ощущал никакой общности с другим человеком или хотя бы жалости к нему.