И как это понимать? Это что — почетный караул и охрана в одном флаконе? Ладно, смотрим дальше…
Командовал десятком ефрейтор, к которому тут же подошел штабной водила. И куда только девалась прежняя угодливость? Задранный подбородок, правая рука заложена за отворот мундира, левая — за спиной, ноги широко расставлены… Ну, прям, вылитый Наполеон в час триумфа. Правда, тоже с погонами ефрейтора. Жестом, по-королевски величавым, он остановил своего коллегу и, насколько можно было понять из дальнейшей пантомимы, дал указание выгрузить из его машины вещи офицеров и занести в дом. Данное предложение не вызвало энтузиазма и понимания у оппонента, который, опять-таки судя по жестикуляции, предложил шоферу заняться этим увлекательным делом самому, и не отвлекать по всяким пустякам героические войска кайзера Вильгельма, которые должны выполнять свою задачу. И ставить эту задачу будет его непосредственный начальник, а не непонятная прокладка между рулем и сиденьем. Во всяком случае, примерно так я представлял беседу, происходившую возле крыльца. А молодец ефрейтор, видно опытного вояку, не гнется перед штабной крысой, хотя понимает, что тот может напакостить… Спор был разрешен внезапно, и не в пользу штабного. На дороге, ведущей к дому из Ловича, показалась автоколонна. Сначала мотоциклист, затем — грузовик с бочками в кузове, наверняка, с горючкой. За ними шла машина с кузовом, отдаленно напоминавшим кунг, за ней — фургон с пародией на антенну на крыше. Скорее всего — радиостанция. Шествие замыкали два тентованых грузовика, последний из которых тащил на прицепе "гуляшную пушку" — полевую кухню, прозванную так немцами за длинную дымовую трубу. Автомобили остановились рядом с ранее приехавшим, из них повыпрыгивало еще два десятка солдат. Долговязый фельдфебель подошел к спорщикам, выслушал доклад "своего" ефрейтора, затем повернулся к несостоявшемуся "Наполеону" и что-то коротко ему сказал, сопроводив слова недвусмысленным жестом руки, мол "Работай, негр, солнце еще высоко!". Шофер буквально на глазах сник и поплелся к своему авто. Фельдфебель построил всех прибывших в две шеренги и зашел в дом, видимо для доклада о прибытии и получения дальнейших указаний.
Через пять минут снова нарисовался на крыльце, сопровождая гауптмана. Тот, увидев бездействие шофера, что-то недовольно ему сказал, показав рукой на дом, после чего отправился к грузовику. Пока штабной шофер изображал ослика, нагруженного чемоданами, грузовик отъехал на край луга, солдаты двинулись туда же, и мы стали зрителями спектакля с рабочим названием "Оборудование полевого аэродрома в минимальные сроки". Рассыпавшись редкой цепью, гансы по команде и под руководством гауптмана прочесали луг вдоль и поперек, потом достали из грузовика инструмент и стали огораживать нужную им площадь, вбивая в землю колья и натягивая между ними веревку с белыми флажками. Выкроив себе квадрат примерно четыреста на четыреста метров, притащили высокую лесину, которую закрепили вертикально с привязанным наверху длинным красным вымпелом, очевидно, для указания летчикам направления ветра при взлете и посадке. После этого четверо самых невезучих начали таскать на носилках землю и засыпать ямы, остальные ставили большую, минимум на взвод, палатку. Вот чему у немцев надо поучиться, так это тому, как надо организовывать работу. Господин фельдфебель сказал копать (засыпать, рубить, ставить и т. д.), — значит "Яволь!" и бегом выполнять. Никаких вопросов типа "Почему я?", или "А зачем мне это надо?". Землекопы и земленосы управились в полчаса. Гауптман все это время просидел на переднем сиденье грузовика, изредка поглядывая на наручные часы и посматривая на небо. После доклада фельдфебеля, он еще раз прошелся по полю, видимо проверяя качество засыпки, и вернулся обратно к автомобилю. Внезапно он встрепенулся, приложил руку козырьком ко лбу, и что-то скомандовал своему помощнику. Тот гораздо громче продублировал команду, после которой немцев как ветром сдуло с поля. Теперь и до нас донесся усиливающийся, уже знакомый треск моторов. Два аэроплана вынырнули из-за верхушек деревьев, сделали круг над полем. Гауптман выстрелил вверх белой ракетой, и дедушки Люфтваффе по очереди пошли на посадку на правую сторону летного поля. Притормозив где-то посередине поля, пара зарулила на импровизированную стоянку, где солдаты аэродромной команды развернули самолеты в линию. Так, зарисовываем где они стоят, чтобы потом в темноте не пройти мимо. Глядя на эти "этажерки" чувствую острое и непреодолимое желание стать пироманьяком, хотя бы временно…