Да поможет им Бог, если Шерра намерена отказаться от него, потому что вряд ли он сможет ее отпустить. Кейн не мог отрицать, что безумно хотел ее. Он ощущал это у себя на языке, жаждал ощущения и вкуса ее плоти.
Мужчина пожал широкими обнаженными плечами, воздух овевал его чувствительную кожу, заставляя дрожать.
Сверхчувствительность. Черт возьми, мужчина не должен быть таким чувствительным.
Душ отключился, и Кейн напрягся, пытаясь взять себя в руки. Он мог представить Шерру своим внутренним взором: ее плоть была гладкой и влажной, сливочно-розовой и более соблазнительной, чем все, что он знал. Его руки все еще помнили это ощущение в пещере. Вкус поцелуя тогда был таким сладким из-за вкуса гормона, наполнившего все его чувства, пока он боролся, чтобы сохранить последние крупицы здравомыслия.
Его член все еще оставался возбужденным, когда он вышел из нее. Даже после того, как он бешено и яростно вонзился в Шерру — и Кейн даже не знал, что способен на такое — он все еще ее хотел. Он отвернулся от двери в ванную и зашагал туда-сюда, пытаясь понять эмоции и странные чувства, бурлящие в нем. Он так сильно хотел. Хотел того, о чем раньше не думал, чего никогда себе не позволял.
Черт, он любил ее. Это была единственная вещь, которая всегда присутствовала в его жизни, но он начинал чувствовать, что единственное, что их связывало — это горячка спаривания и секс. И в этом-то и была вся проблема.
Кейн вздрогнул от осознания. Все эти годы он жил и боролся лишь для того, чтобы отомстить за смерть женщины, которую, как он считал, он потерял, и чтобы вновь почувствовать, как его мир обрел свет, когда она вернулась в его жизнь. Он не позволял ее гневу или притворной ненависти поколебать его уверенность. Он не позволял своему собственному негодованию поколебать его. Она принадлежала ему, сердцем и душой.
«Черт». Кейн сел на стул в углу комнаты и, положив локти на колени, закрыл руками лицо. Почему он этого раньше не заметил? Почему он не понял, что происходит?
— Я тебя предупреждала, что в этом мало удовольствия, Кейн. — Шерра стояла в дверном проеме, укутанная в полотенце, которое скрывало ее гибкое тело, влажные длинные волосы обрамляли ее мрачное лицо. Кейн скривился от ее слов, и, быстро подняв голову, поглядел на нее так, будто впервые увидел.
— Твоя горячка проходит? — спросил он.
Шерра небрежно пожала плечами.
— Уже почти прошла.
— Ты была у Дока? — Он знал, что нет.
— Еще нет. Я пойду поутру, — заверила она, чуть поколебавшись.
— Ты сказала Таберу, что пойдешь сегодня, — напомнил он ей. — Утром я встречу тебя в кабинете врача.