Он повернулся к ней, положил ее голову себе на плечо, обнял ее, посмотрел на ее отрешенное лицо, чмокнул в щеку и зарылся лицом в ее волосах. Все было безоблачно, лишь одна мысль появилась и сразу исчезла, как змея в траве. Как-то дешево обошлась ему эта богиня, почти задаром.
Потом она пошла в душ. Он услышал, как щелкнул выключатель, и зашумела вода. Он чувствовал, что отдохнул и не хочет спать. Он отлепил от себя присохший край простыни, и пошел в ванную.
Она вздрогнула, когда он отдернул шторку, застыла с намыленной мочалкой в руке. Он оглядел ее блестящее крутобедрое тело и переступил край ванны. Он взял у нее мочалку, положил руку на талию, и стал водить мочалкой по ее спине, по плечам. Она взяла свои густые волосы, также, всей пятерней — по-другому не умела, — подставила их под воду и посмотрела на него чистыми, словно омытыми глазами. На ее ресницах дрожали капли.
Он почувствовал, как возвращается желание, скатывается как ком в низ живота. Он прижал ее к себе и поцеловал.
Они сидели на постели, ели пиццу и пили вино. На ней была короткая розовая сорочка и белые носки, а на нем — футболка; это все, что было на них из одежды. Ее волосы были забраны на затылке в хвост. Они сидели друг перед другом, между ними лежала коробка с пиццей, а бутылка и бокалы стояли на полу возле кровати.
— Ты маньяк? — спросила она с улыбкой, не переставая жевать. — Откуда в тебе столько энергии?
Он пожал плечами и сделал движение рукой, в которой был кусок пиццы, имея в виду, что это не только его заслуга. Во время еды он предпочитал не разговаривать.
— Ты просто свел меня с ума! Нет, ты точно маньяк! — она выпрямила ногу и провела пальцами по его волосатому колену, и ждала с улыбкой, когда он поднимет глаза. Но он жевал, уставившись на свой кусок пиццы. — Ты со всеми девушками так поступаешь, да? Со всеми? А ну признавайся!
— Это ты виновата, — сказал он, наконец, прожевав, и наклонился за бокалом.
— Я?! Ах ты, негодяй!
Она схватила подушку и ударила его. Вино выплеснулось на постель. Она встала и, раскачиваясь на постели как на батуте, колотила его подушкой. Он вскочил на ноги.
— Что ты творишь?
Он отбежал. Она спрыгнула с постели и побежала за ним по комнате с подушкой и где догоняла, колотила его. Наконец, он упал, она схватила его за футболку, стала трепать, он обнял ее, притянул к себе.
— Я такой, потому что ты такая, — прошептал он.
— Какая — такая?
— Кого угодно сведешь с ума.
Он чувствовал, как низ ее тела хочет его, тянется к нему, находит и забирает себе. Он возбудился и стал толкаться в нее.