— Пойдем, — сказал он.
Лифт плавно рванул вверх. Она сжала его руку, он встретился с ней глазами и почувствовал, как падает в их черную бездну.
Их проводили в бледно-голубой зал с огромным во всю стену окном, где стоял всего один стол и два кресла. Потолок был очень высоким. Они сели за стол. Он попросил потушить свет и зажечь свечи. Безмолвный человек в белой сорочке с черной бабочкой нажал выключатель, свет потух и все вокруг сделалось синим, с золотыми и серебряными бликами на посуде, на стеклах и оправе ее очков. Новая Москва, пылая огнями, смотрела в безбрежное как небесный купол окно. Красивая рука в белой манжете чиркнула спичкой и поводила в темноте, оставляя на свечах по светящемуся лепестку. Ольга следила за этим действом, пламя отражалось в ее глазах.
— Что будешь есть? — спросил Зудин.
— Не знаю. Я не очень голодна. Что-нибудь не жирное, и побольше овощей.
Он подозвал официанта и сделал заказ. Когда они остались вдвоем, Зудин молчал, смотрел на нее, переводил взгляд на стол, на окно. Он был в черной рубашке и черных брюках. В этой одежде в окутавшем их полумраке он выглядел как портрет себя самого, выполненный в старинной манере: бледное пятно красивого задумчивого лица, выступившее из сине-коричневой тьмы, пробитой кое-где золотистыми бликами.
Он положил руку на стол и на круглом корпусе его Картье заиграли огоньки. Непокорная прядь упала на бровь. Ольга изо всей силы старалась не показать, что впечатлена его мужской красотой. На столе появились закуски, та же рука в манжете наполнила ее бокал, потом, обойдя стол, его. Она взяла бокал, посмотрела на свечу через темно-красную жидкость.
— За этот вечер, — сказала она.
Он кивнул и, вытянув над столом руку, чокнулся с ней. Они сделали по глотку и поставили бокалы. Его молчание начинало ее бесить. Она что-нибудь бы уже сказала, если б не это тянущееся удовольствие от сидения за столом со свечами в затопившем все мраке, рядом с этим задумчивым красивым мужчиной. Она посмотрела в окно, на надвигающееся на них небо, и ей показалось, что она летит. Ощущение удовольствия было таким полным, что она откинулась назад и улыбнулась.
— Чему ты улыбаешься? — спросил он, при этом сам улыбнулся.
— Хорошее вино, — сказала она, пожав плечами.
— Другого здесь не держат, — он жестом предложил ей приступить к еде; подвинул к себе тарелку и стал есть.
Она целую минуту смотрела, как он ест. Он нанизывал на вилку кусочки мяса, овощи, отправлял в рот и жевал, не спеша, методично двигая челюстью.
— Ты такой загадочный, — сказала она.
Он глянул на нее и кивнул, то ли согласившись, то ли дав понять, что слушает.